Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий

Граффити в транспорте – нередкое дело в Москве. Больше всего их, как правило, в пригородных электричках и поездах метро, а особенно – в новых вагонах, которые только пошли в ход. Чтобы рисовать в поездах, требуется опыт, скорость и железные нервы: существует большой риск быть арестованным, но всплески адреналина и уважение со стороны других уличных художников только подпитывают это желание. Планирование играет немаловажную роль. Уличные художники знают расписание рейдов полиции, электричек, а на досуге изучают места, где можно будет спрятаться на случай, если придется убегать от погони. Как-то раз мы увидели художников в действии, на пути из Кубинки в Москву. Когда поезд отъехал от остановки, по вагону пронеслись мужчины в масках, ловкие и быстрые, как ниндзя. Они трясли баллончиками, затем раздалось характерное шипение и запахло свежей краской. Все это произошло за считаные секунды, и прежде чем мы в полной мере осознали, что происходит, в вагоне уже были охранники, которые погнались за группой в масках. Однако дело было сделано – вагон весь был покрыт неоновыми буквами c черной окантовкой.

Сообщество российских художников граффити с каждым годом все только растет, многие из них с помощью рисунков выражают свое инакомыслие. Органы государственной власти заботятся о том, чтобы подобные рисунки исчезали как можно быстрее, что, как ни странно, делает это занятие еще более привлекательным, и многие художники воспринимают вагоны электричек как свои персональные мобильные галереи, с гордостью наблюдая за тем, как их творчество курсирует по всему городу. Обилие граффити в поездах, которое мы встречали по всей стране, неумолимо портило мне настроение. Время от времени встречались удачные и даже красивые рисунки, но в основном это был обычный вандализм, как правило, еще и с ярким женоненавистническим оттенком – вариация на тему нацарапанных на школьных партах надписей и пошлых рисунков, только делали это не школьники, а вполне взрослые люди. Пока мы ждали, как поезд снова тронется, рядом с агрессивным и ярким граффити «Блядь» я заметила приписку UTOP, которая уже встречалась нам в других поездах. Мне стало интересно, название ли это политического движения или еще одно сленговое слово для обозначения падших женщин, и, зайдя в интернет, я нашла двухминутный видеоклип о команде UTOP, в котором его участники, используя инструменты и резаки по металлу, сняли решетку и проникли в тоннель метро. За ночь они раскрасили целый вагон в оранжевый цвет, а поверх аккуратным и крупным шрифтом написали название своей группировки, добавив к нему рисунок пары глаз, с интересом выглядывающих из стилизованной прорези. Они не только задокументировали весь процесс вандализма, но и позаботились о том, чтобы один из участников UTOP оказался на платформе в момент прибытия поезда во всей его новообретенной красе. Учитывая возможные последствия и наказание, которое за подобные деяния полагается от властей, – это был впечатляющий трюк.

В то утро мы сели в электричку до Кубинки, чтобы посетить парк «Патриот», созданный в 2014 году и открывшийся для посещения годом позже. Прозванный «военным диснейлендом», он начал принимать посетителей всего пару дней назад, о нем рассказывали в новостях по всему миру, показывали видеосъемку того, как дети карабкаются на танки и снаряды. Нам показалось, что парк идеально подходит для того, чтобы провести там пару часов, поэтому на метро мы добрались до Белорусского вокзала, зеленого королевства куполов и шпилей, и запрыгнули в электричку буквально за пару секунд до ее отбытия. Мы сразу же поняли, что поездка будет интересной: изнутри вагон напоминал старый школьный автобус, сиденья оказались очень жесткими, а лица людей выглядели не слишком веселыми. Казалось, что проржавело здесь все, даже сама ржавчина. Нам бы стоило отказаться от этой поездки, но ведь самой целью путешествия было делать то, чего мы не делали в обычной жизни, поэтому, будучи фаталистом, я поудобнее устроилась на сиденье, когда электричка тронулась с места. В течение следующего часа из окна мы наблюдали невыносимые виды нищего существования: проезжали мимо бомжей, полуголодных на вид детей и самодельных домиков, покрытых пластиком. Я не была уверена, кто эти люди, русские или беженцы из Украины, приехавшие сюда в поисках укрытия от происходившего в Донецке и Луганске. Глубже усевшись в кресло, я осознала, насколько меняется картина мира по мере удаления от Москвы.