Вокруг пальца – 2. Пальцем в небо

В комнате были задёрнуты шторы, и царил хаос – почти такой же, как у моей сестры Дины, за тем лишь исключением, что везде, где можно и нельзя, были разбросаны вещи в сотни и даже тысячи долларов. Браслет с крупным лазуритом в золотой оправе торчал на тонком краю расписной фарфоровой вазы.

Я аккуратно отодвинула чулки и присела на край кресла, которому и король-солнце позавидовал бы.

– Забавно…

– У меня немного не прибрано. Я не могла выбрать, что надеть, – пожаловалась Тэйлор, капризно надув губки. – Эта противная Глория всё убрала в гардеробную, как будто там что-то можно найти. Назло ей я сегодня решила не одеваться. И гаду Эдди! Пусть не думает, что мной можно командовать!

– Ясно, понимаю тебя, – ответила я, отметив про себя, что точно также реагирует на вынужденный порядок моя Динка – истерикой.

По её комнате надо, как по лабиринтам, пробираться – между стопками старых дисков, коробочек с вырезками из журналов для коллажей, между тряпками, между кучами подобранных с улицы мягких игрушек из жалости, книг и музыкальных приспособлений.

Тут вместо последних валялись кисти и палитра. На холсте – явно талантливый набросок, но на углу красочно свисал кружевной чулок. Игрушек не имелось, зато безделушек и антикварных вещиц столько, что можно было бы открыть лавку в её любимом британкой Сохо. В том числе валялись они и на туалетном столике между косметикой, пережившей взрыв. Комната пропахла запахом табака, алкоголя и духов. На прикроватной тумбочке стоял початый штоф с виски и конфеты в раскрытой коробке. Надеюсь, меня не стошнит, прежде чем я выясню хоть что-нибудь стоящее.

– Конечно, тобой нельзя командовать, – сказала я, стараясь ни к чему не притрагиваться. – Ты говоришь, Эдди тебе должен? Что, если не секрет?

– О, – Тэйлор полулегла на кровать и вытянула с удовольствием стройные ноги. – Он должен мою жизнь! Увёз меня из моей и бросил. Думает, что вся эта ерунда, – британка повертела в руках резного слоника с глазами – вкраплениями из драгоценных камней, – стоит времени, которого ему на меня жалко!

– У него ответственная работа, – заметила я.

– Жополиз называется, – наморщила нос Тэйлор, – твой Джек не такой. Зависть. Сам по себе. Зависть-зависть!

– Да? – я решила подыграть. – Кажется, для него тоже много значит мнение Руперта и Меделин Кроннен-Стоу, всё-таки они стоят во главе корпорации.

Британка расхохоталась по-бульварному и плеснула себе в стакан ещё виски. Посмотрела на него на просвет.

– Эдди говорит, что они растили себе мальчика на побегушках, чтобы потом всем им был должен, а вырастили занозу в заднице. Не рассчитали, – хмыкнула Тэйлор. – Теперь постоянно отправляют куда подальше, чтобы не обратил внимание на их тёмные делишки. А рыльце у них ой как в пуху!

– Даже так? Расскажи об этом!

– Ой, это не интересно! – заявила Тэйлор и встала с кровати, так и не отпив спиртного. Прошла к холсту и сбросила на пол чулок. – Вот что интересно! – ткнула пальцем в свой набросок. – Что ты скажешь по этому поводу?

Жаль, нельзя было прямо сказать, что несмотря на красоту изображения, мне хотелось её чем-то стукнуть, припереть к стенке и рявкнуть, чтобы выкладывала всё, как на духу! Но я лишь развернулась в кресле и кивнула:

– Очень талантливо! Неужели это твоя работа?

– Талантливо… – насупилась Тэйлор. Постояла немного, скрестив руки, и вдруг гневно оттолкнула от себя мольберт и опрокинула его с грохотом на пол. Обернулась ко мне, сверкая хмельными глазами. – Ни хрена это не талантливо! Весь талант ушёл в них, – она с пренебрежением подфутболила коллекционную туфлю, – в шмотки за чужие бабки! А своих у меня нет! Я ничего не могу! Ненавижу!

Туфля улетела в стену, едва не задев оконное стекло. Дверь распахнулась, и в спальню художницы влетел, как я понимаю, тот самый «гад» Эдди. Рыжий, высокий, неказистый. В брюках и рубашке с закатанными рукавами. Тапочки смотрелись на фоне отутюженных стрелок неуместно.

– Тэй! Хватит шуметь! Сколько говорить?! – И вдруг увидел меня, его словно ведром воды окатило. – Вы?! Кажется, Александра?

– Да, здравствуйте, – привстала я. – А вы – Эдуард Джонсон?

– Да… Мы виделись мельком на Гала-ужине в Театре балета. – Он замялся. С таким лицом обычно встречают налоговика – и выгнать хочется, и ситуация не позволяет.

– Да-да. И помимо того я уже наслышана о вас, – добавила я.

Тэйлор мерзко захихикала, потом подняла вторую коллекционную туфлю и запустила в хозяина дома.

– Пошёл вон! Я разговариваю!

– Что ты себе позволяешь, Тэйлор! – выкрикнул он, и были в его тоне неприятные скрежещущие нотки.

Они начали ругаться, и я поняла, что дело это привычное и затяжное. В промежутках между потоками слов Тэйлор пила прямо из бутылки. Вряд ли я узнаю от неё сегодня что-то ещё. Увы… Я встала и пошла к выходу. Подумала, что Глория так и не поторопилась с чаем – видимо, знала об исходе подобных встреч.

Я спустилась по лестнице и только там увидела горничную. Она без слов подала мне пальто. Мистер Джонсон сбежал ко мне и, запыхавшись, пробормотал: