Вокруг пальца

И я шёпотом выдавила из себя дословный перевод. Мои щёки горели дико.

Довольный собой, Джек расхохотался так, словно я была его дрессированной мышкой в юбочке, которая пропищала только что гимн Соединённых Штатов. Он ударил ладонью по бедру и бухнул громко то, что я нашептала. На этот раз все оглянулись и вытаращились на нас.

— Вот теперь правильно! — угомонился, наконец, Джек и сказал: — Но ты прокололась, балерина! Теперь я буду регулярно тебя проверять. Они должны меня бояться.

— Вы думаете, боятся недостаточно? По-моему, когда вы орали на начальника охраны, у него чудом глаза не выпали…

Он снова засмеялся, благо потише, но так заразительно, что и я рассмеялась тоже. Когда мы успокоились, он сказал:

— Знаешь, балерина, у меня есть друг. Мы с ним всё время смеёмся над тем, что соревнуемся во всём друг с другом… — он сделал паузу, повёл бровями и добавил гордо: — Но я смеюсь больше.

Я снова хмыкнула. Джек вспомнил о супе. Воспользовавшись паузой, я умелá суп за минуту, как мой сосед, который служил в армии. Какой, право, может быть этикет с этим матерщинником? Джек с одобрением заметил:

— Говорят, кто хорошо ест, тот хорошо работает. Пожалуй, надо увеличить тебе рабочий день, малышка, твой КПД явно может быть значительнее.

Кусочек картошки фри застрял где-то посреди моего горла, пришлось запивать апельсиновым соком. А вдруг в его шутке была только доля шутки? На всякий случай я промолчала, только сделала загадочный вид и за второе принялась медленнее. Гораздо.

Джек подцепил вилкой кусочек солёного огурца из салатницы и сказал:

— Недавно с другом-французом был в Бельгии. Оказалось, что бельгийцы не едят солёных огурцов. Спроси, почему.

— Почему?

— Голова в банку не пролазит.

Я захихикала. Нет, с ним точно поперхнёшься так, что и сок не поможет.

— Ладно, — кивнул он. — Расскажи о себе. Твоя любимая книга.

— Мастер и Маргарита. Это русский автор, Булгаков, возможно, вы не знаете.

— О, слава Богам, не «Гордость и предубеждение»! — Он воздел руки к потолку, улыбаясь во весь рот.

— Вы не любите Джейн Остин?

— Ты знаешь хоть одного нормального мужчину, который любит?

— Нет.

— Вывод: я — нормальный. Любимый фильм.

— Их много. «Властелин колец», например.

— История о том, как целая толпа девять часов кряду пытается вернуть неудачно приобретённую ювелирку…

— Вы не романтик.

— Отчего же? — его глаза заблестели. Снова довольно опасно. — Я даже люблю сказки. Про любовь.

Его рука скользнула по тёмно-зелёной скатерти. Как бы невзначай пальцы остановились в дюйме от моих. Кхм. Я схватилась за стакан и выглушила оставшуюся половину сока. Сделаю вид, что не замечаю. В конце концов, я не обещала быть догадливой в том, что не касается отчётов. От его уверенности в собственной неотразимости во мне проснулся дух противоречия.

— Неужели «Красавицу и чудовище»? — вырвалось у меня с сарказмом.

— О, нет. Разве это сказка? Это просто доказательство, что Стокгольмский синдром работает.

Ну да, он явно не считал себя чудовищем! Конечно, внешностью его природа не обидела, но слово «чудовище» очень соответствовало характеру.

— «Золушку»?

— Вполне себе американская мечта. И прекрасная рекламная кампания для обувного бизнеса.

Интересно, у него на каждую сказку имеется присказка?

— «Красную Шапочку»?

— Почему я должен любить сказку, где главная героиня — женщина? — возмутился он. — Другое дело — «Легенда о короле Артуре».

— Уверена, вы представляете себя королем Артуром, — заметила я.

— А, может быть, Мерлином?

— Может быть. Или драконом. Главное я уже поняла: вы однозначно не представляете себя Гвиневрой.

Он расхохотался до слёз. И кто бы подумал, что мой шеф-деспот такой хохотун?

К моменту, когда я расправилась с кусочком панчо, посыпанным шоколадной крошкой, Джек выяснил, что я не замужем, с кем живу и что закончила, что люблю есть и пить, а в обмен рассказал мне с десяток анекдотов. Даже три приличных. По-моему, ему доставляло особое удовольствие видеть, как я краснею от скабрезностей. Надо научиться фильтровать, — решила я, — привыкла же я пропускать мимо ушей мамины истории про инопланетян.

Когда мы вышли из столовой, он бросил мне ключи от чужой машины. Я поймала их на лету.

— Молодец, балерина! — сказал он. — Сработаемся.

И за это я готова была простить ему даже масляный блеск и грубости. Мне всё ещё нужна была эта работа — так же, как вчера и позавчера. И если всё будет ограничиваться шутками, пусть. Я его прощаю. В конце концов, у моего нового шефа есть много и положительных качеств. Я взглянула на Джека украдкой. Он поймал мой взгляд и улыбнулся. Совершенно по-человечески, нормально, и тем обезоружил. Мои губы сами расплылись в ответной улыбке.

* * *

Я зашла в маркетинг и постучала в дверь отдельного кабинета, где сидел Кирилл. Тот был мрачен, нависая тёмной тучей над ноутбуком. Красив даже в таком настроении. Элегантен, как вампир.

— Привет ещё раз, — сказала я. — Вот ключи.

— Присаживайся. Этот монстр тебя не сожрал? Честное слово, даже страшно думать, что ты проводишь с ним рядом весь день.