Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 2

Потом я стала манекенщицей у Мадлен Вионне и стала зарабатывать больше, чем отец. Поначалу я зарабатывала 1300 франков, в два раза больше, чем в банке. У нас появился снобизм. Мы ходили на бал в «Кларидж». Девочки работали в домах моды. Мальчики одевали по вечерам смокинги. Мы много веселились и танцевали до безумия.

А к году 1930 это я привела своего кузена Сержа Булацеля к младороссам».

С этой последней легкомысленной фразы могла бы начаться новая, далеко не столь жизнерадостная история. Елена привела кузена Сергея к младороссам, он стал самым верным поклонником Главы, а уже после бегства Главы в США и после войны – активным «советским патриотом», настолько активным, что вместе с двумя десятками других совпатриотов был он в 1947 году выслан из Франции (за свою слишком совпатриотическую и не слишком легальную деятельность). В СССР его поселили в голодной Казани, где он провел в ожидании ареста шесть лет, вероятно, настолько мучительных, что когда объявили наконец о смерти Сталина, бедный кузен Сергей сошел с ума…

Развеселая сестра младоросского Вождя Казем-Бека Мара со вторым мужем Мишей Чавчавадзе и с детьми от двух браков тоже вернулась на родину, и вскоре они все были пристроены – муж на нарах в концлагере заполярной Инты, а остальные – в землянке, в промерзлых степях Казахстана. Отправляясь навестить мерзнущих внуков, старый Казем-Бек-отец заглянул в Москве проездом к старому другу графу Игнатьеву. Граф послал кое-какие вещички для «возвращенческих» детей, но настрого запретил другу компрометировать его своими вражескими звонками или, упаси Сталин, письмами…

Три года спустя после смерти Любимого Вождя и сам бывший младоросский Глава-Вождь, бросив детей и самоотверженную свою супругу, тайком от них сбежал через Швейцарию в Москву, где нашел себе жену помоложе и не слишком заметную, но вполне хитрую должность в иностранном отделе патриархата.

Известно, что еще в 1934 году Казем-Бек ездил в Рим для свидания с Муссолини. Неизвестно, встречался ли он с Муссолини, но известно, что он встречался там с советским разведчиком Львом Гельфандом, племянником того самого Гельфанда-Парвуса, что помог Ленину договориться с немецким генштабом, оказав тем самым неоценимую услугу Германии и октябрьскому перевороту 1917 года. До назначения в Рим Гельфанд работал в посольстве в Париже, но срочно отбыл в 1930-м, ибо попал в число подозрительных лиц после похищения ГПУ генерала Кутепова. Нетрудно допустить, что Казем-Бек был знаком с Гельфандом уже и в Париже… А в 1937 году Вождь Казем-Бек был застигнут сотрудниками правой парижской газеты «Возрождение» во время его тайного свидания с советским разведчиком графом А. Игнатьевым…

Такие вот неожиданные подробности молодежной идиллии Везине. Впрочем, даже в недавно вышедшей на Западе семисотстраничной биографии Казем-Бека нет объяснения всем этим странностям из жизни монархиста-легитимиста, вооруженного всеми «трестовскими» лозунгами. Так что, может, хоть наша с вами краеведческая прогулка по зеленому Везине наведет нас на какие-нибудь мысли… Вон там, в двух шагах отсюда, в Сен-Жермен-ан-Лэ жил с 20-х годов сотрудник советских секретных служб граф Игнатьев. Отец Александра Казем-Бека, неплохо знакомый с Игнатьевым по Пажескому корпусу, жил тоже поблизости, в Вокрессоне. Друзья Казем-Бека припоминают, что Игнатьев искал свидания с Казем-Беком. Легко догадаться, что свидание это он получил. Игнатьев тогда очень выслуживался и именно в 1930-м был облечен большим доверием советской разведки.

Ну а что же сам вождь младороссов? В те годы начал выходить «Бюллетень младороссов», который отличался от прочей эмигрантской прессы сдержанно-просоветским направлением. Можно даже сказать, «трестовским» направлением. Как, впрочем, и иные из докладов Казем-Бека – скажем, его доклад «о человеческом факторе при коммунизме». Как сказал один большой знаток младоросского движения (Н.И. Кривошеин) в беседе с писательницей М. Масип, и до 1956 года, и после 1956 года младороссы «платонически работали на Советы». Платонически – это значит, что, может, и платили, но платежные ведомости пока еще томятся в закрытых архивах…

Талантливый карьерист Казем-Бек искал приложения своим талантам, искал покупателя. Похоже, что покупатель не заставил себя ждать. Может, он и прислал впервые своих послов вот сюда, на бережок Аржантёя, хотя не могу исключить, что он помог нашему чародею Главе стать Главой уже и на конгрессе в Мюнхене, в 1923-м. А если никто тогда не обнаружил этого, ничего нет странного: и т. Упелиньш-«Касаткин» из «Треста», и граф А.А. Игнатьев оба были высокие профессионалы разведки. Может, уже и ранний Казем-Бек им был тоже. Что до прочих юношей и девушек из Везине, то они были просто пылкие любители. Они и прожили беспечную жизнь любителей. Если же ни Казем-Бек, ни сам граф Игнатьев не сделали большой карьеры – значит, не судьба. К тому же конкуренция в упомянутой сфере и в Москве, и в Париже была в те годы жестокая.

Сен-Жермен-ан-Лэ