Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя

«Я посетил колониста-одиночку в той же Жуковской волости Тихвинского уезда, верстах в пятнадцати от колонии Менгдена, – сообщал обозреватель „Новгородской жизни“. – Когда-то он тоже был арендатором на землях графа Менгдена, потом переехал оттуда. На своем веку он три раза начинал все сначала на новом месте: вырубал лес, расчищал землю, строился, но владелец земли взвинчивал до невозможности арендную плату, и приходилось бросать старое место и идти искать новое. Теперь ему уже за пятьдесят лет, у него трое взрослых сыновей, он купил через Крестьянский банк 42 с половиной десятины леса по 38 руб. за десятину с рассрочкой платежа на 55 лет. Теперь он, наконец-то, на своей земле, и никто его не погонит прочь.

Уже выстроены и покрыты крышей жилой дом и хлев. Когда я посетил эту семью колонистов, отец и трое сыновей покрывали потолком ригу. Пока не достроен дом, семья живет в маленькой избенке, построенной на скорую руку. Надеется, что на Рождество можно будет перейти уже в новый дом. Еще остается построить конюшню, баню, гумно и амбар. Все это будет закончено в будущем году».

Что же касается окрестного русского населения, то оно с пониманием и сочувствием относилось к переселенцам, а нередко и брало пример пример с упорных, экономных и бережливых эстонцев. Над колонистом-одиночкой, который, как медведь, забрался в лесную чащу и ломал там деревья, они добродушно посмеивались, и вместе с тем, мало кто сомневался, что он выполнит задуманное.

«Из-под этого „медведя“ выйдут поля и нивы, станет колоситься рожь и другие хлеба, – с уверенностью замечал автор «Новгородской жизни». – Пройдут десятки лет, а среди леса будет существовать и расширяться культурный островок, созданный упорным трудом переселенца, нашедшего свой уголок, где он может преклонить голову, когда устанет от и непрерывного труда, и тяжелых усилий на протяжении десятков лет. Невелика награда, но хорошо, что хоть и она-то есть».

«С новым счастьем и с глаголом и с причастьем!»

Признаюсь, среди увлечений автора этих строк есть маленькая слабость – собирать старинные почтовые открытки. Причем в довольно странной манере, поскольку критерием отбора служит не изображение на лицевой стороне открытки, а… текст на обратной. О чем идет речь? В первую очередь, об адресах получателей, которые служат настоящей энциклопедией старого Петербурга и Петербургской губернии.

Среди адресов, обозначенных на открытках из моей коллекции, – Зимний дворец и Сиротский институт, Вдовий дом и Гаванская аптека, петербургское отделение Варшавского банка и Дом милосердия в Лесном. Не менее интересны и сообщения: встречаются и романтические послания в стихах, и деловые заметки. Но чаще всего – поздравления с именинами, Рождеством и Пасхой.

Источником пополнения коллекции служат многочисленные букинистические лавки Петербурга. Всякий раз там можно найти что-то интересное, причем за чисто символическую плату. Вот так, совершенно случайно, в моем собрании оказалась очередная потрепанная временем новогодняя почтовая открытка, которую можно назвать зашифрованным посланием из прошлого, содержащим огромное количество исторической информации. Надо только обращать внимание на самые мелкие детали…

Итак, на лицевой стороне – изображение очаровательной цыганки и четверостишие:

В ясный день иль в темны ночи,
И во сне, и на яву, —
Слезы мне туманят очи,
Все б хотела я к нему.

А ведь это не просто какие-то стихи, а фрагмент из популярного в ту пору романса «Не брани меня, родная» (музыку на слова поэта Алексея Ермиловича Разоренова написал еще в 1857 году композитор и пианист Александр Иванович Дюбюк). Однако нас больше интересует обратная сторона открытки.

«Старица. 29-го дек.

С Новым годом, с новым счастьем и с глаголом, и с причастьем! Желаю встретить и провести как можно лучше. Ура!!! За хорошее будущее! Целую Зою и тебя, Ивану Степановичу сердечный привет. Нюта. 1912 г.».

Итак, приступим к изучению. Что такое Старица? Это старинный русский городок, ныне – административный центр Старицкого района Тверской области. В XVIII–XIX веках это была крупная пристань на Волге на водном пути в Петербург. На открытке стоит почтовый штамп – Лихославль. А это – город на железнодорожной линии Москва – Петербург между Тверью и Вышним Волочком. От Лихославля до Старицы – 120 километров. Можно предположить, что открытка, написанная в Старицах, была проштампована в Лихославле и отправлена вместе с другой корреспонденцией в почтовом вагоне в Петербург. И в послании, и на штемпеле – одно и то же число: 29 декабря.