Вокруг Света 1996 №01

Собственно, с этих камей и началось знакомство гуманистов Возрождения с классической культурой. Античными геммами восхищались Петрарка и Рафаэль, Боттичелли и Леонардо да Винчи, Бенвенуто Челлини и Микеланджело. Но не всякий почитатель античности мог позволить себе приобрести подобную роскошь. Страстный антиквар папа Павел II, например, обещал аббатству Сен-Сернен в Тулузе построить мост через Гаронну в обмен на «камею Августа», но капитул аббатства посчитал, что цена недостаточно высока, и сделка не состоялась... Когда из Кельнского собора была похищена камея с «головами волхвов», советник ратуши велел на двенадцать дней запереть городские ворота и объявил награду тому, кто укажет местонахождение реликвии, — равноценную двух тоннам золота!

...А были ли в Европе свои собственные резчики? О да! Родоначальниками новейшей глиптики стали итальянцы Витторио Пизано и Донателло — они возвели искусство камнереза на один уровень с ваянием и зодчеством. И это не громкие слова: технология резьбы по камню оставалась той же, что и во времена Пирготеля, на изготовление одной камеи уходили месяцы, иногда годы. Выдающийся итальянский резчик Якопо да Треццо признавался, что «для создания больших камей из агата, превосходящего своей твердостью сталь, необходимо столько же времени, сколько для возведения готического собора».

Мода на резные камни не угасала на протяжении веков (если не считать несколько странного равнодушия к ним в XVII веке), но настоящий их триумф — XVIII век. Тогда-то камея и появляется впервые в России — Петр I приобрел в Голландии небольшую коллекцию гемм для Кунсткамеры. Екатерина II пошла значительно дальше, создав в Петербурге гигантский кабинет антиков (как в то время называли всякие резные камни). Размах своих приобретений императрица в шутку окрестила «обжорством», «камейной болезнью», а свое огромное собрание гемм — «бездной».

«Болезнь» началась в 1799 году: когда в Риме умирает живописец А.Р. Менге, Екатерина приобретает не только его полотна и картоны, но и камею «Персей и Андромеда», привезенную художником из Испании и показавшуюся тогда слишком дорогой для испанского короля. Императрица извещает своего художественного агента Гримма: «Камея с изображением Персея и Андромеды торжественно помещена в музее в нижнем этаже покоев... Она, в самом деле, близка к совершенству». В 1782 году кабинет в Петербурге пополняется коллекцией гемм художника Д. Байрса — она обошлась ее величеству в 6 тысяч секвинов. Княгиня Дашкова не без гордости отмечает в своих «Записках»: «Екатерина вследствие моей рекомендации купила ее целиком».

Но самой яркой звездой в этой «бездне» стала коллекция герцога Луи-Филиппа Орлеанского — она была приобретена в Париже за 40 тысяч рублей и насчитывала полторы тысячи отборнейших антиков. «Моя маленькая коллекция резных камней такова, что вчера четыре человека с трудом несли две корзины с ящичками, в которых заключалась едва ли половина собрания, — сообщает императрица Гримму. — Это были те корзины, в которых у нас зимой носят дрова».

Великая Французская революция также обогатила Эрмитаж: к русскому двору доставляются роскошные камеи принца Конти, Сен-Мориса, Дазенкура, мадам Водевиль... Чуть позже в Северную Пальмиру отправляется коллекция директора дрезденской Академии художеств Ж.- Б.Казановы, брата знаменитого жизнелюба. При этом Екатерина записывает в своем дневнике: «Все собрания Европы, по сравнению с нашим, представляют собой лишь детские затеи».

Однако императрица понимает: России нужны свои мастера... И вот уже «Ея Высочайшим Указом» на Урал снаряжается экспедиция — отныне в Петербург регулярно поставляются самоцветы, из коих придворные резчики изготовляют геммы, по красоте не уступающие европейским. Вскорости уральским умельцам предписывается «не токмо точить камень, но и резать на нем искусно», — екатеринбургский завод становится центром нового промысла.

Почти все камеи, изготовленные на Урале, посылались в столицу — в подарок царской семье, обыкновенно на Пасху. Эта уникальная уральская коллекция, равно как и «европейские приобретения» Екатерины, хранится теперь в Эрмитаже.

Ну а что сегодня? В наш век прагматизма искусство резьбы по камню, казалось бы, должно кануть в Лету. Глиптика консервативна: пейзаж, портрет, а, если сюжет, то, как правило, по мотивам античной мифологии — вот, собственно, и вся тематика. Стоит ли копировать то, что до тебя создавали на протяжении тысячелетий?..

Тем не менее древнее искусство живо, хотя сегодня в России работает не более 15 мастеров-резчиков. В прошлом — это художники и дизайнеры, скульпторы и архитекторы, книжники и прикладники, есть даже один инженер. Технику глиптики каждый освоил самостоятельно — ни одно художественное училище этому не обучает.

Так, один из лучших в стране «камеистов» Ольга Бондаренко — окончила Московский технологический институт легкой промышленности, а ныне ее работы украшают музеи и частные коллекции.