Вокруг Света 1996 №05

Доктор Риско, знавший прошлое Фернандо, мог бы угадать его мысли, но сейчас, вступая в подземную реку, ни на что не обращал внимания.

Циклон зародился над Атлантикой, к западу от Малых Антильских островов. Его центр — могучий вихрь воздуха, мчащегося с дьявольской скоростью, — после недолгого колебания двинулся на северо-запад, проходя за час четыреста морских миль. Предупрежденные по радио, корабли меняли курс и на всех парах уходили с его пути. Рыбаки с Антильских островов, поняв, по цвету моря и странной стоячей волне, идущей с юга, что их ждет, прекращали лов и вытаскивали лодки на прибрежный песок как можно дальше от берега.

Циклон, ломая пальмы, краешком задел Кайо-Пальма и Кайо-Пирата — остров Пальм и остров Пиратов, пересек наискосок Карибское море, проскользнул между большим островом Пинос и пляжами Кубы и, понемногу тормозя, добрался до Пинар-дель-Рио, закончив здесь свою жизнь. Воздушный вихрь распался на десятки потоков, которые помчались во все стороны света, творя неописуемый хаос в атмосфере. Однако с каждой минутой они теряли силу, и их удары уже не могли пригнуть к земле даже гибкие кокосовые пальмы. По мере того как циклон стихал, небо затягивали тучи, и вскоре на море, на остров Пинос, на скалистые побережья Пинар-дель-Рио и всюду, где прошла туча, упали первые капли дождя. Упали они и на долину Пика-Пика и высокий горб Моготе Вирхен.

Тяжелая дробь дождя забарабанила по листьям горных пальмочек. Капли прошивали их навылет и били по саблевидным агавам, по гирляндам вьющихся кактусов, стекали струями по коре юкки и кроваво-красным стволам альмасиго. Ветер утих, и теперь был слышен только яростный гул водяных потоков и шум растений, по которым колотила низвергающаяся с небес вода.

Птицы — крикливые длиннохвостые погонялы, зеленые попугайчики, крохотные, как бабочки, колибри и немногим обогнавшие их в росте дикие голуби — укрывались под листьями, прячась в глубине ветвей. Наконец лес промок до самой почвы, и уже некуда было убежать от дождя. Падали с веток улитки, а с шаровых гнезд термитов, прицепившихся к стволам, вода лилась, как из выжимаемой губки. Наконец она добралась до основания горы, и в одно мгновение светлый известняк заблестел, как черный мрамор. Вода очищала склоны Моготе Вирхен, смывая с них пыль и прах, остатки сухих листьев, кожуру семян. Она собиралась в ручейки, те — в ручьи, которые тут же заполняли углубления, проникали в трещины и щели, распугивали «каменных собачек» — мелких серых ящериц и выгоняли из-под камней больших, как сурки, грызунов — хутий. Там бежал от потопа маленький крабик, таща на спине уворованный панцирь — домик улитки, тут, глядишь, переползали под сухой козырек зеленые змеи.

Потоки воды, бурлящие и пенящиеся, по-прежнему питаемые густеющими тучами, устремлялись в щели, рассекающие телеса горы, и по ним, все ниже и ниже, через мгновенно отыскиваемые отверстия, добирались до темных пустых пространств внутри массива.

Трем людям, бредущим по подземному потоку, не пришлось долго решать загадку таинственной струны. Едва поблек дневной свет, проникавший сквозь каменные ворота, как двигавшийся первым Фернандо остановился и, подняв фонарь, проворчал:

— Здесь, сеньоры. Сейчас я ее успокою.

Он протянул руку, и спустя минуту на нее упали капли: одна, вторая, третья, но на этот раз вместо серебристого звона послышались только негромкие шлепочки. Фернандо пожал плечами и хотел идти дальше, но его остановил Солецкий. Он намеревался сделать снимок того, что «играло на гитаре», и, стоя по пояс в воде, передал Фернандо свой рюкзак. Вынул оттуда аппарат и вспышку и направил объектив на то место, где капли, падая с каменного навеса, ударялись о поверхность валуна. Их упорный труд выбил в камне отверстие в виде трубки диаметром не больше карандаша. Именно в нем удары капель звучали, как звон струны.

Наконец пошли в глубь пещеры. Теперь удивительная музыка звенела уже за спиной. Фернандо, по-прежнему рвущийся вперед, снова приостановился. Солецкий и Риско видели, как он выбирается из потока по наклонной плите и скрывается за изломом скалы. Когда они подошли ближе, увидели сухое ответвление туннеля. Фернандо сидел на песке, высоко задрав ноги, чтобы вылить воду из голенищ сапог.

Здесь коридор вел вверх, подобно наклонному шахтному ходу. Появились первые натеки. Это были нежные белые и прозрачные кальцитовые ребрышки, как бы приоткрывшаяся конструкция бочкообразных стен туннеля. С потолка свисали сталактиты.

— Вы заметили? — заговорил Риско, уже успокоившийся после непредвиденного купанья. — У них концы черные и как бы покрыты жиром.

Солецкий поднял голову. Тела сталактитов выше блестящих темных головок были светло-коричневыми, а потолок чуть ли не резал глаза снежной белизной. Фоторепортер посмотрел на кальцитовые ребрышки и увидел то же самое. Их края потемнели так, как темнеют мраморные скульптуры, к которым прикасались сотни грязных пальцев.

— Хотелось бы знать, как это получилось, — сказал Риско.