Вокруг Света 1996 №11

— Этот источник называется Аль-Муф-тилла, — рассказывает Салех. — Он один из самых красивых.

Вид действительно замечательный. Источник вытекает из песчаного холма, на котором мы стоим. Русло ручья перекрыто запрудой, образующей маленькое озерцо. С одной стороны в нем плещутся мальчишки, с другой — пара уток. Неподалеку — низкие деревенские домики, построенные из высушенных на солнце глиняных кирпичиков. А сразу за домиками начинаются пальмовые рощи — и тянутся на несколько километров, почти до краев каменной чаши.

Спускаемся к источнику, пробуем воду. Она прохладная и сладковатая на вкус.

Небольшой участок рядом с холмом обнесен ржавой колючей проволокой. Среди песка видны остатки каких-то строений.

— Христианские часовни, — поясняет Салех. — Но туда не пускают. Там работают археологи. Но как? Покопаются месяца два, а потом уезжают: говорят  — денег больше нет. А когда приезжают на следующий год, то все уже опять засыпано песком.

Мы занимаем места в кузове «тойоты» и катим дальше. Минут через десять Салех останавливает машину на маленькой площади. Дальше идем пешком. Вот и он, самый знаменитый источник Бахрии — Айн аль-Бишму.

Высокий утес расколот надвое. Под нами — глубокое ущелье с отвесными стенами. Из-под самой скалы бьет один источник, побольше, а метров через десять, уже из трубы, — еще один, поменьше. Оба источника теплые, железистые: первый — плюс 30 градусов, второй — плюс 33. Сливаясь, они образуют речушку. И тоже с запрудой, где плещутся ребятишки. А за ней — все те же пальмовые рощи.

Дальше Салех везет нас уже не по улицам, а по проселку вдоль арыка. Пальмы над нами смыкают свои кроны. Останавливаемся у бассейна с теплой водой.

— Источник Бир Рамля, — поясняет Салех.

Солнце клонится к закату, и в бассейне после работы «отмокают» крестьяне-феллахи. Завидев нас, бросаются к своим длинным рубахам-галабеям. Лишь молодой парень продолжает плескаться под бьющей из трубы водой. Просим у крестьян разрешения сфотографировать их. Они с удовольствием позируют...

Вскоре дорога выскакивает на пустынное плато. Вдали, справа, пасется стадо верблюдов.

— Подъедем к ним? — высунувшись из кабины, спрашивает Салех.

Мы киваем в знак согласия. Салех сворачивает с проселка, останавливается. Навстречу нам идут два молодых парня-пастуха.

В стаде голов сорок. Верблюды крупные, темно-бурой масти. Пасутся они прямо на песке, где словно разбросан клевер-берсим, и животные, со свойственным им гордым, преисполненным собственного достоинства видом не торопясь его подбирают. Немного особняком держится поджарая верблюдица, прямо у ее ног лежит маленький верблюжонок.

— Только сегодня родился, — поясняет один из пастухов.

И тут замечаем, что малыш еще мокрый. Он подрагивает мелкой дрожью — каменная чаша наполняется вечерней прохладой, — крутит головой, впервые рассматривая этот мир, свою стройную мать и бурых сородичей.

Пастух достает что-то из кармана и протягивает мне. На ладони у него — небольшая четырехугольная пластина на веревочке, украшенная растительным орнаментом. Снизу к ней подвешены три монеты.

— Серебро, — говорит парень. — Тридцать фунтов.

Серебро это или нет, сказать трудно, но вещичка и впрямь необычная, сделанная явно не вчера. На монетах виднеется дата: «1293». Это — по мусульманскому календарю. Если учесть, что сейчас идет год 1416-й, то им больше ста лет. Впрочем, дата может быть и фальшивой, но все равно сувенир классный.

— Ну, ты загнул — тридцать! — говорю пастуху, твердо решив про себя, что амулет надо обязательно купить.

После недолгих препирательств он соглашается на двадцать. Мы оба довольны.

Купание при луне

Конечная цель нашей поездки оказалась мне знакома — по прежнему посещению Бахрии. Салех привез нас в филиал своей гостиницы. Небольшой участок пустыни рядом с садом огорожен плетенным из тростника забором. Внутри — островерхие бунгало, тоже из тростника. В каждом — по две кровати. На звук машины выходит молодой парень — сотрудник Салеха. Поприветствовав нас, он бросает два матраса возле каменного очага, разводит огонь. Набирает воды в прокопченный чайник из маленького источника, рядом с крайним бунгало. Быстро вскипятив воду, заваривает крепкий чай и добавляет в него свежей мяты. Мы сидим на матрасах, прихлебывая из маленьких стаканчиков горячий, с каким-то особым привкусом чай — вода в источнике оказалась минеральной — и наблюдаем, как за бунгало заходит солнце.

Постояльцев в гостинице не видно.

— Кто же ночует здесь у тебя? — спрашиваю Салеха.

— О, мы организуем такие пустынные сафари! — отвечает он. — По всем оазисам, на «джипах». За такое удовольствие берем по шестьдесят долларов в день. Чаще всего бывают немцы, — добавляет он.

 

Так что мое предположение о происхождении названия гостиницы подтвердилось.