Вокруг света под парусами

23 сентября шхуна «Константин» возвратилась в устье Сырдарьи. Оттуда Бутаков писал родителям 3 октября 1848 г; «Ура! Милые родители, первое плавание великого главнокомандующего всеми морскими силами Российской империи на здешних водах кончено благополучно и не без пользы: я обрыскал все Аральское море, нашел богатейший пласт каменного угля, нашел в середине целую группу островов (состоящую из трех), из которых наибольший [о. Николая, затем назван о. Возрождения. — Авт.] занимает пространство около 200 квадратных верст, если не больше, — словом, он более многих лилипутов государств Германии [в то время Германия состояла из множества независимых государств больших и малых. — Авт]. На острове никогда еще не бывала человеческая нога, и он представляет все элементы блаженства киргизов: покрыт лесом и имеет свежую воду в копанях. А для нас, славян, питавшихся солониной — он имеет еще прелесть: тьма сайгаков, рода диких коз, которых мясо чрезвычайно вкусно. Да навалилась же на этих зверьков моя команда! Двадцать братий поглощало ежедневно по два сайгака, а иногда и больше, а в звере, без головы, ног и шкуры, весу около пуда [16 кг], а иногда и 1 пуд 10 фунтов [20 кг]. Дров бездна, а потому я дал им свободу отъедаться вволю. И с утра до вечера камбуз на судне и котлы на земле были беспрестанно в деле. Кроме сайгаков, там было множество диких гусей, уток, бакланов, куликов; но мы на эту мелочь и не смотрели».

Когда Бутаков и его команда впервые высадились на острове, то сайгаки с удивлением смотрели на людей, подпускали к себе очень близко и не разбегались даже после выстрела В начале XX в. сайгаки на этом острове были окончательно выбиты. Да и сплошные заросли саксаула, которыми был покрыт остров, были полностью вырублены.

Бутаков с юмором описывает этот остров: «На острове этом две чудеснейших бухты; но промерить их мне не удалось, потому что ветры, пока делалась съемка берегов, были прескверные и я все время стоял на обоих якорях. Остальные острова меньше. На всех их видны во множестве лисьи норы, и один из матросов, ходивших на съемку, уверял, что видел волка Одним словом, острова обессмертят мое имя на географических картах, а в школах будут сечь наших поздних потомков, если по тупости памяти они не будут знать их географического положения и имени того великого мореплавателя, который их открыл.

Аральское море — стакан воды, довольно глубокий: у западного берега, в полумиле или в мили от земли, глубина доходила до 37 сажен [68 м]. Оно, по-видимому, идет котлом к западному берегу, потому что в середине, когда я проходил через все море по диагонали, от юго-восточной части к северо-западной, глубина не превышалась 15 саж. [27 м]. Западный берег вышиною в 300 фут. [90 м] и более, крутой, каменистый и весьма приглубый. Он тянется почти прямой чертой с небольшими изгибами. На всем его протяжении нет ни одной бухточки, укрытой от всех ветров.

Рыба здешняя — осетры и сомы. Гавань, где будет зимовать моя флотилия, в устье Сыра, там же, где стан рыбопромышленников, вследствие чего у нас осетрины по уши…

Покуда, так как на берегу помещение для команды еще не готово, все мы живем на шхуне, и я не спускаю своего брейд-вымпела, который здесь равняется флагу полного адмирала. Зиму я проживу здесь, на острове Кос-Арал [в устье Сыр-дарьми. — Авт.], в весьма небольшом дворце, сооруженном среди маленькой крепостцы с 4 орудиями, что достаточно для удержания в решпекте всей хивинской армии. Зимою мне бы очень хотелось выучиться по-татарски — это общий язык киргизов и башкиров, только с небольшими изменениями, но не знаю, удастся ли. Немножко-то мы смыслим, прихрамывая на обе ноги, да мало».

Продолжая свое письмо, Бутаков писал: «6 октября спустил я свой брейд-вымпел и присоединил к своему титулу звание главного командира Кос-аральского порта. У нас здесь милое соседство: недавно, по рассказам киргизов, появилась на нашем острове maman тигрица с двумя прехорошенькими детками; я видел на глине свежий след ее — намек славянам не прогуливаться в приятных мечтаниях при лунном свете.

Теперь мы ждем с величайшим нетерпением прибытия осеннего транспорта, который привезет луку, чесноку, сушеной капусты и разных разностей. На огородах возле Сыра родилось в нынешнем году довольно много капусты, редьки, огурцов, моркови, арбузов и дынь. Арбузы — так себе; но дыни обворожительные, так что я, нелюбитель фруктов, поглощал их с величайшим удовольствием Киргизы, которых аулы по Сыру и в соседстве, также имеют бахчи (огороды), и у них дыни были также в большом изобилии и также отличные».

В письме родителям с устья Сырдарьи от 24 ноября 1848 г. Бутаков описывает охоту на тигра: «Недавно было у нас развлечение, каких лишена ваша Европа; не больше и не меньше, чем тигровая охота! Появился по соседству этот зверь — киргизы называют его джулбарс; летом еще, пока я был в море, он съел одного киргиза, потом зарезал (так здесь выражаются) четырех волов рыболовной компании и, наконец, 19 ноября — лошадь компании. У киргизов же он истребил штук 10 разного скота.