Вокруг света в 80 дней

Ровно в три часа Филеас Фогг, сказав несколько слов машинисту относительно премии, помчался по направлению к Лондону вместе с молодой женщиной и своим верным слугой.

Надо было пройти в пять с половиной часов расстояние между Ливерпулем и Лондоном; это было бы вполне возможно, если бы путь оказался свободен на всем протяжении. Но так как произошли невольные задержки, то джентльмен прибыл на лондонский вокзал в ту минуту, когда все часы указывали девять часов без десяти минут.

Филеас Фогг совершил путешествие вокруг света, но прибыл в Лондон на пять минут позже назначенного срока.

Он проиграл.

Глава XXXV,

^{в которой Паспарту не заставляет повторять два раза отданное ему мистером Фоггом приказание}

На другой день обитатели улицы Севиль-Роу очень удивились бы, если бы им сказали, что Филеас Фогг вернулся в свое жилище. Двери и окна были закрыты, и снаружи не замечалось никакой перемены.

Филеас Фогг, однако, отправился с вокзала прямо домой, дав приказание Паспарту купить чего-нибудь на ужин.

Почтенный джентльмен перенес с обычным бесстрастием обрушившийся на него удар. Разорен! И только по вине этого проклятого болвана Фикса! Пройдя уверенным шагом все расстояние, преодолев на пути тысячу препятствий, найдя даже время совершить по пути несколько добрых дел, и вдруг у самой цели отступить перед грубой силой, которой он не мог преодолеть, — это было действительно ужасно! От внушительной суммы, которую он захватил с собой при отъезде, оставались теперь лишь жалкие остатки. Все его состояние в настоящее время заключалось в двадцати тысячах фунтов стерлингов, находящихся в банкирском доме братьев Беринг, но эти деньги он должен был уплатить своим коллегам по Реформ-клубу. После стольких расходов он не разбогател бы даже в том случае, если бы и выиграл пари, да вряд ли он и рассчитывал разбогатеть; он был из тех людей, что держат пари только ради чести. Но это проигранное пари разоряло его окончательно. Так или иначе, решение было принято. Он знал, что ему остается сделать.

Одна из комнат дома на Севиль-Роу была предоставлена в распоряжение Ауды. Молодая женщина была в отчаянии. По некоторым словам мистера Фогга она поняла, что он задумал какой-то зловещий план.

Всем известно, что англичане — мономаны[106], и под влиянием навязчивой идеи они часто доходят до самых печальных крайностей. Поэтому Паспарту, не подавая виду, зорко следил за своим хозяином.

Но прежде всего честный парень поднялся в свою комнату и потушил газовый рожок, который горел уже восемьдесят дней. В ящике для писем он нашел счет газового общества и счел вполне своевременным прекратить этот расход, который касался лично его одного.

Ночь прошла. Мистер Фогг в обычное время лег спать, но заснул ли он? Ауда, но крайней мере, не смыкала глаз. Паспарту, как собака, всю ночь караулил у двери хозяина.

На следующее утро мистер Фогг позвал его и коротко приказал заняться приготовлением завтрака для Ауды. Сам он ограничится чашкой чая и поджаренным хлебом. Миссис Ауда извинит его за то, что он не сойдет к завтраку и к обеду, так как он намерен заняться приведением в порядок своих дел. Вечером же он попросит Ауду уделить ему несколько минут для разговора.

Паспарту оставалось только выполнять указанное ему расписание. Но он смотрел на своего, как всегда, невозмутимого хозяина и не мог решиться выйти из комнаты. На сердце у него было тяжело. Его терзали угрызения совести, так как он во всем обвинял себя. Да, если бы он предупредил мистера Фогга, если бы он раскрыл планы Фикса, то его хозяин не потащил бы за собой сыщика в Ливерпуль, и тогда…

Паспарту не мог больше сдерживаться.

— Прокляните меня, мистер Фогг! — вскричал он. — Это все из-за меня, все моя вина…

— Я никого не обвиняю, — самым спокойным тоном отвечал мистер Фогг. — Ступайте.

Паспарту вышел из комнаты и отправился к молодой женщине, чтобы сообщить ей о намерениях своего хозяина.

— Сударыня, — прибавил он, — я ничего не могу сделать! Я не имею влияния на хозяина, может быть, вы…

— А какое же я могу иметь влияние! — отвечала Ауда. — Мистер Фогг не из тех людей, которые поддаются влиянию. Разве он понял всю мою беспредельную благодарность? Разве он заглянул в мое сердце?.. Друг мой, не покидайте его ни на минуту. Вы говорите, что он выразил намерение побеседовать со мной сегодня вечером?

— Да, сударыня, как видно, он намерен позаботиться о вашей будущей жизни в Англии.

— Подождем, — сказала молодая женщина и задумалась.

В это воскресенье дом на Севиль-Роу был как будто необитаем; в первый раз за все свое пребывание в этом доме Филеас Фогг не отправился в свой клуб, когда на башне парламента пробило половину двенадцатого.