Вокруг света в 80 дней

Филеас Фогг очутился в тюрьме. Его заперли в полицейский пост при ливерпульской таможне, где он должен был провести ночь в ожидании перевода в Лондон.

В момент ареста Паспарту хотел броситься на сыщика, но его удержали полисмены. Ауда, подавленная внезапностью всего случившегося, ничего не могла понять. Паспарту объяснил ей, в чем дело. Мистер Фогг, этот честный и храбрый джентльмен, которому она обязана жизнью, арестован как простой вор! Молодая женщина протестовала против подобного предположения, она возмущалась, плакала, видя, что ничего не может сделать для спасения своего спасителя.

Что же касается Фикса, то он арестовал мистера Фогга потому, что этого требовал его долг, — все равно, виновен ли он, или нет. Правосудие разберется в этом деле.

Страшная мысль пришла в голову Паспарту: мысль, что он один виноват во всем случившемся. В самом деле, зачем он скрывал от мистера Фогга всю эту историю? Почему он, узнав, кто такой Фикс и какую цель он преследует, не предупредил об этом своего хозяина? Зная об этом заранее, тот сумел бы представить Фиксу доказательства своей невиновности; он уж, конечно, разъяснил бы ошибку и во всяком случае не возил бы с собою и за свой счет этого проклятого сыщика, первой заботой которого было арестовать мистера Фогга, как только они оба вступили на землю Соединенного королевства. Размышляя о своей беспечности, бедный парень испытывал страшные угрызения совести. Он плакал, на него было жалко смотреть, он готов был разбить себе голову!

Несмотря на холод, Ауда и Паспарту остались у подъезда таможни, чтобы еще раз увидеть мистера Фогга. Что касается нашего джентльмена, он был окончательно и бесповоротно разорен. И это в тот самый миг, когда он почти уже достиг цели! Этот арест погубил его. Приехав в Ливерпуль в сорок минут двенадцатого 21 декабря, он имел еще в своем распоряжении девять часов пять минут, чтобы явиться в Реформ-клуб в три четверти девятого: ведь до Лондона всего шесть часов езды!

Всякий, кто заглянул бы сейчас в таможню, увидел бы, что Филеас Фогг неподвижно сидит на деревянной скамье, спокойный и невозмутимый; на лице его не было видно ни малейшего волнения. Нельзя было сказать, что он примирился с судьбой, но даже этот последний удар не мог его взволновать, по крайней мере судя по внешности. Может быть, в нем кипело скрытое бешенство, тем более ужасное, что оно прорвется со страшной силой в последнюю минуту? Неизвестно. Филеас Фогг был, как всегда, спокоен и ждал… Чего? Оставалась ли у него какая-нибудь надежда? Верил ли он еще в успех, когда за ним захлопнулась дверь тюрьмы?

Как бы то ни было, но Филеас Фогг аккуратно положил часы на стол и следил за движением стрелок. У него не вырвалось ни единого слова, но взгляд был как-то особенно напряжен.

Во всяком случае, положение было ужасно. Для того, кто не мог читать мысли Филеаса Фогга, оно сводилось к следующему:

Если Филеас Фогг честный человек — он разорен. Если вор — он наказан.

Думал ли он бежать? Искал ли выхода из этой тюрьмы? Возможно, что и так! Во всяком случае, он зачем-то вдруг поднялся с места и обошел комнату. Но дверь была крепко заперта, окно загорожено железной решеткой. Он снова сел, вынул свой маршрут и на той строке, где стояло:

«21 декабря, суббота, Ливерпуль»,

он прибавил:

«80-й день, 11 часов 40 минут утра».

После этого он продолжал ждать.

На башенных часах пробило час. Мистер Фогг заметил, что его часы спешили на две минуты.

Два часа. Если бы в эту минуту он сел в курьерский поезд, то мог бы еще прибыть в Реформ-клуб вовремя. Лоб его слегка нахмурился.

В два часа тридцать три минуты послышался какой-то шум, раздался скрип открывающейся двери, зазвучали голоса Паспарту и Фикса.

В глазах мистера Фогга блеснул огонек.

Дверь отворилась. Ауда, Фикс и Паспарту бросились к нему.

Фикс задыхался. Волосы его были растрепаны. Он едва мог говорить.

— Простите, — бормотал он. — Несчастное сходство… Вор арестован три дня тому назад. Вы… свободны.

Филеас Фогг был свободен! Он подошел к сыщику. Пристально взглянув на него, он сделал первое и, вероятно, последнее быстрое движение в своей жизни: он отвел обе руки назад и с точностью автомата ударил несчастного сыщика.

— Хороший удар! — воскликнул Паспарту и даже, как истый француз, позволил себе неуклюже сострить: — Прекрасный урок английского бокса!

Сбитый с ног Фикс не произнес ни слова. Он получил лишь то, что заслужил. Мистер Фогг, Ауда и Паспарту немедленно покинули таможню. Они вскочили в карету и через несколько минут очутились на вокзале.

Мистер Фогг спросил, скоро ли пойдет курьерский поезд в Лондон. Было два часа сорок минут. Курьерский поезд ушел тридцать пять минут назад. Филеас Фогг заказал экстренный поезд.

На станции было несколько паровозов большой мощности, стоявших под парами, но, по условиям железнодорожного движения, экстренный поезд не мог выйти раньше трех часов.