Вокруг света - в поисках совершенной еды

Мы зашли в три-четыре бара, побывали и в «Сердце», ночном клубе с малолетними проститутками. Я спросил Тима, сколько дать на чай водителю мотоцикла, парню, который возил меня на заднем сиденье всю ночь и ждал на улице, когда я выйду, чтобы ехать в следующий бар.

— Дайте ему три доллара, — сказал он.

Я дал пять. Какого черта! Ему эти два доллара гораздо нужнее, чем мне.

— Что вы делаете! — сокрушался Тим. — Нам же тут жить, а вы цены набиваете.

Псар Тмей — это центральный рынок, зловонное, душное место. Горы съестного преют на прилавках под тяжелыми брезентовыми навесами. Судя по запаху и внешнему виду, свежесть продуктов весьма сомнительна.

Если сравнивать с вьетнамскими рынками, это просто день и ночь. Но ведь, как мы помним, вьетнамцы могут себе позволить быть гордыми. Я с отвращением смотрел на дурно пахнущую рыбу с мутными глазами, вялые овощи, осклизлые, серые тушки домашней птицы. Филиппа, однако, все это не испугало. С выражением полного блаженства на лице он запустил пятерню в кучу потрохов с лемонграссом. «Мм-м! Пальчики оближешь!» — сказал он продавцу, слегка по­клонившись в знак восхищения. "Тони! Вы должны попробовать! Это восхитительно!" Он подошел ко мне, зажав палочками немного дымящейся требухи, воняющей псиной. Я открыл рот и послушно проглотил, напомнив себе позвонить Нэнси н попросить ее записать меня на прием к гастроэнтерологу. Филипп явно хотел моей смерти.

Он сделал еще одну попытку отправить меня на тот свет у прилавка с желе. Он настаивал, чтобы я попробовал отвратительную на вид желеобразную, цвета бурых водорослей массу, которую здесь едят из глиняных мисок. Филипп, он авантюрист и гурман — в лучшем смысле этих слов. Он абсолютно ничего не боится. Он способен отправить в рот что угодно. Возможно, это потому, что он француз. Вот, например, оказались мы во вьетнамской плавучей деревне на озере Тонлесап, или на Великом озере, как его здесь называют. Мы тихонько дрейфовали мимо жилых домов, сарая, где держат домашнюю птицу, и садков, где разводят сомов. «Что она ест? — спросил Филипп, указав на женщину, которая что-то готовила в горшочке на крыльце своей грязной лачуги. Вокруг нее сидели на корточках голые дети. Филипп настоял, чтобы мы подплыли поближе. Он приветливо улыбнулся женщине и спросил, не согласится ли она дать нам попробовать. Она любезно согласилась и зачерпнула ложкой варева: рыба и свинина в сахарном сиропе с сушеными креветками. Как ни странно, это оказалось вполне съедобно. Когда мы уже отчалили, отведав этого сытного деликатеса, я обратил внимание Филиппа на то, что женщина моет котелок в коричневой речной воде в нескольких футах от стойла для скотины, а чуть поодаль в озере купают ребенка. "Как будет по-французски кишечная палочка?", – поинтересовался я.