Вокруг света - в поисках совершенной еды

Неподалеку — острова Хон Че, Хон Там и Хон Ме. За ними, дальше в море, — несколько высоких скал, о которые бьется прибой. Их постоянно патрулируют катера. На скалах, на самых опасных утесах, где водятся змеи, вьют гнезда саланганы (разновидность ласточек). Эти гнезда, скрепленные застывшей слюной ласточек, китайские целители продают по четыре тысячи долларов за кило. Гнезда ценятся на Востоке еще и по другой причине — из них готовят «суп из птичьих гнезд». Крис и Лидия уже спрашивали, не собираюсь ли я вскарабкаться на скалу, рискуя быть укушенным ядовитой змеей, проползти сотни футов по острым камням, побороться с прибоем, — чтобы они смогли снять процесс приготовления супа из ласточкиных гнезд. Я возразил, что суп из ласточкиных гнезд — это скорее лекарство, чем еда, и что он интересует меня не больше, чем новый эко триллер Стивена Сигала. Патрульные катера несколько охладили их пыл, но я чувствовал, что вопрос все еще остается открытым, что они по-прежнему мечтают снять меня, обвязанного веревкой, карабкающегося на скалы с риском для жизни. Как бы там ни было, мне самому хотелось бы посмотреть острова, и Линь с приятелем Донгом, нашим водителем в Нячанге, сказали, что они знают место на Хон Ме, маленькую рыбацкую деревушку под названием Ба Ме, где прекрасные морепродукты. Я очень доверяю Донгу во всем, что касается еды. Он знает в ней толк и, едва познакомившись со мной, тут же заявил, что мне крупно повезло, так как я попал в лучший в этой стране город. В первый же вечер за обедом он неустанно обращал мое внимание на великолепное качество предложенных нам блюд. Он то и дело интересовался, заметил ли я, что зеленые крабы буквально лопаются от икры, что местные омары исключительно свежи и ароматны, что у вон той рыбины чистые глаза и прекрасный экстерьер. Он действительно очень вкусно накормил меня в закусочной около пляжа, а когда Крис спросил его мнение о кормежке у нас в гостинице, он сначала возвел глаза к потолку, а потом дал сдержанный и откровенно холодный отзыв.

Крис, как оказалось позже, все-таки решил проверить сам.

Честно говоря, меня удивляет, что Линь привез нас сюда, что он вообще позволяет нам снимать все это.

Нанятая нами лодка приближается к острову Хон Лон. Донг что-то кричит двоим очень бедно одетым мужчинам на берегу. Нам навстречу выходит узкий, длинный баркас, он борется с прибоем, и ему удается прорваться. В протекающем, полном воды баркасе есть место только для двоих пассажиров. Мы с Лидией карабкаемся внутрь, и нас перевозят на берег, а вернее будет сказать, нас просто прибивает к берегу. Крис остался в отеле, должно быть, внимательно изучает местную канализацию.

Такого Вьетнама я еще не видел. Пляж из мелкого, белого, плотно утрамбованного песка, маленькая пещерка, заваленная всяким мусором, обломками кораблекрушений, так сказать. Длинный, узкий, богом забытый кусок берега. Маленькая деревушка среди деревьев, на берегу ручья, который выглядит как дренажная канава.

Домишки, хижины, развалюхи — сырые, непрочные, жалкие, почти погрузившиеся в нездоровую коричневую воду. Никакого намека на электричество, телефонную связь, телевидение, и вообще на что-нибудь, что было бы изобретено человечеством после середины семнадцатого века. Несколько вязанок дров, перевернутые тхунг тяй на песке. Вокруг — никого.

Мы с Лидией одни на берегу. Я подумываю, не поплавать ли пока. Прибой довольно сильный, волны большие, на них можно славно попрыгать. Но внезапно мы подвергаемся нападению. От хижин к нам бегут женщины с корзинами дешевых украшений из ракушек (та же сделанная в Макао ерунда, какой торгуют на всех пляжах мира). Женщины пронзительно кричат, трясут перед собой своими младенцами: «Смотрите! Ребенок! Ребенок!» Они окружают нас со всех сторон, напирают, воинственно бряцают бусами и браслетами. Остановить их невозможно. Я снова и снова качаю головой: «Нет, нет, спасибо не надо…», но все тщетно. Они хватают нас за одежду, тянут каждая в свою сторону. Я пытаюсь бежать, они меня преследуют. Лидия нервно поглядывает на лодку вдалеке — Линь и Донг все еще ждут, пока за ними придет баркас. Я совершаю ошибку — покупаю два украшения в надежде, что это успокоит женщин, но это только еще больше распаляет их. Они начинают ссориться друг с другом, вопить, размахивать кулаками. Одна из них подносит ко мне своего младенца, красивого ребенка с золотой серьгой — крошечным колокольчиком (возможно, этот колокольчик стоит больше, чем вся деревня) и умоляет меня купить какое-то жалкое ожерелье из раковин. Я уступаю, и остальные торговки удваивают свои усилия.

— У меня есть план, — говорю я Лидии. На бегу сорвав с себя одежду, я бросаюсь в воду и отплываю как можно дальше. Лидия предпочитает остаться на берегу.

Отличные волны. Почему бы чарли не заняться серфингом! Просто необходимо попробовать. Какой-нибудь американский солдат должен же был оставить после себя какую-нибудь доску. Должны же существовать и серфингисты-вьетнамцы. В следующий раз непременно поищу в Нячанге.