Вокруг света в сорок тысяч лет

Самое яркое свидетельство тому прошлое Австралийского материка. Аборигены Австралии жили в каменном веке, и даже не в новом каменном веке… Австралия сейчас — один из главных овцеводческих районов мира, но то сейчас, а ведь своих диких овец в Австралии не водилось… Иные земли Австралии словно нарочно созданы для земледелия, но австралийцы, оставшись одни, не успели его изобрести, хотя, как полагают многие специалисты, подошли к этому рубежу довольно близко. Еще несколько тысяч лет одиночества — и они могли, вероятно, стать земледельцами самостоятельно. Но ведь в едином Старом Свете дело шло гораздо быстрей.

Австралийцам приходилось жить собирательством и охотой, в непрерывном движении с места на место, без городов и даже деревень. Они спали в песке или золе костров, у них не было даже лука… Зато был бумеранг, скажете вы. Конечно! И не только бумеранг. Австралийцы создали своеобразную культуру, они были талантливы. Но если ты сам изобрел бумеранг, то нужно, чтобы кто-то еще изобрел лук, а кто-то третий приручил овцу. Потом вы делитесь — и каждый стал втрое богаче.

Говоря о контакте и взаимодействии культур, не надо забывать, что под культурными процессами лежит прочный социально-производственный фундамент, что сами контакты во всем их многообразии — естественный продукт социально-экономического развития взаимодействующих обществ.

Разумеется, народы не просто обмениваются семенами своих открытий, каждое из семян не только падает на чужую землю, но и прорастает на ней, и росток принадлежит уже новой почве. Есть старая сказка о том, как четыре молодца строили корабль. Один пошел в лес с топором и наготовил бревен, другой понаделал из них досок, третий эти доски сбил и проконопатил, четвертый поставил мачту с парусом. И заспорили молодцы: кто же сделал корабль?

Тысячи вариантов есть у этой сказки, они встречаются почти у всех народов Земли. Вместо корабля иногда строят дом, иногда ничего не строят, а делают что-нибудь еще. Молодцов тоже бывает и больше и меньше, но непременно ясно, что одному без других здесь придется плохо. Эту сказку стоит вспомнить, когда речь идет о культуре человечества и вкладе в нее разных стран и народов.

В замечательной книге «Мой Дагестан» поэт Расул Гамзатов пишет:

«У Шамиля кто-то спросил:

— Зачем Дагестану так много народностей?

— Чтобы одна могла выручить другую, если та попадет в беду. Для того, чтобы одна могла поддержать другую, если та запоет песню».

ЧЕЛОВЕК ПРИБАВЛЯЕТ ШАГ

ПОДГОНЯЯ СЕБЯ

Единственный вид транспорта, который никогда не выйдет из моды, — наши собственные ноги. Рядом с ними все остальные приспособления, созданные человеком для передвижения, только сомнительные новинки, сменяющие одна другую.

По крайней мере, в течение десяти десятых истории вида Гомо сапиенс ноги оставались для него, как и прежние миллионы лет, единственным «транспортным средством», и он сумел добиться с ним весьма неплохих результатов. В Мексике и сегодня есть племена, способ охоты которых за оленями прост до наивности: животное надо преследовать без отдыха и передышек, преследовать, покуда оно не выбьется из сил.

Людей в качестве носильщиков по-прежнему нельзя заменить ни машинами, ни животными в чрезвычайных, особо трудных условиях. Непальские горцы — шерпы были непременными участниками и, я бы сказал, необходимым фундаментом всех экспедиций покорителей гималайских вершин. При исследованиях в Центральной Африке сегодня тоже нельзя обойтись без носильщиков. Джек Лондон в своих повестях и рассказах об аляскинской золотой лихорадке воспел носильщиков, которые в точном смысле слова вынесли на себе все, что нужно было золотоискателям.

Да и на Руси в пору бурной торговли по «великому пути из варяг в греки» люди часто без помощи лошадей тащили волоком свои суда с берега одной реки на берег другой. Я уж не говорю о бурлаках, на которых добрых триста лет держалось судоходство на Волге и многих иных реках. И не случайно в песнях поют про геолога, который идет, а не едет или летит, хотя теперь геологи и ездят и летают.

В средние века в паломничество к разного рода «святым местам» даже короли и императоры отправлялись пешком. Впрочем, это было знаком их самоунижения перед богом. А вот в древних Афинах хождение пешком не только не унижало свободного гражданина — наоборот, оно считалось чуть ли не единственным достойным истинного мужчины способом передвижения. То есть, конечно, не возбранялось специально поехать в случае надобности на колеснице, но человек имел на это право далеко не во всех случаях жизни. Посол, вернувшийся в родной город на повозке, был подвергнут осмеянию. И во всевозможных рассказах и притчах из жизни великих греков мы в основном слышим о том, как они ходят, а не ездят, хотя были в Греции и лошади и волы. «Гражданин должен ходить!» — с этим мудрым правилом отлично перекликаются написанные через двадцать с лишним веков после эпохи расцвета Афин стихи Марины Цветаевой «Ода пешему ходу».