Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов

Вокруг повсюду, вплоть до дальнего конца этого широкого плато на крутых склонах, чье подножие омывала Томь, скопилась разноплеменная толпа, состоящая из представителей всех народов Средней Азии. Там были узбеки в своих черных бараньих папахах, рыжебородые и сероглазые, в «архалуках» – это одежда наподобие туники, скроенной на азиатский манер. Теснились там и туркмены в своих национальных костюмах – в широких панталонах ярких расцветок, куртках и плащах из верблюжьей шерсти, в красных шапках, конических либо, напротив, расширяющихся кверху, в высоких кожаных сапогах на русский манер, у пояса на узком ремешке – огниво и кинжал. Здесь же рядом, подле своих господ, можно было увидеть и туркменских женщин с косами, удлиненными посредством шнурков из козьей шерсти, в рубахах с открытым воротом, поверх которых накинута «джуба» в голубую, пурпурную, зеленую полоску, а на ногах шнуровка из пестрых перекрещивающихся ленточек поддерживает кожаные сандалии. Казалось, все народности, обитающие близ русско-китайской границы, поднялись по зову эмира: были там и жители Маньчжурии, мужчины с выбритыми лбами и висками, с волосами, заплетенными в косы, в долгополых одеждах, в шелковых рубахах, перепоясанных на талии, в овальных колпаках из ярко-вишневого атласа с черной каемкой и красной бахромой и женщины восхитительного типа красоты, кокетливо украшающие свои черные волосы искусственными цветами и изысканными бабочками, прикалывая их золотыми булавками. Наконец, не обошлось и без монголов, бухарцев, персов, туркестанских китайцев – все были представлены на празднестве победителей.

Только сибиряков не видно было на этом приеме. Те, кто не успел бежать, затворились в своих домах, боясь грабежей, которые могли начаться по повелению Феофар-хана, дабы достойно увенчать торжественную церемонию.

Было уже четыре часа, когда эмир под гром барабанов, пение труб, пушечную и ружейную пальбу соизволил выехать на площадь.

Феофар восседал на своем любимом коне, голову которого венчал усыпанный бриллиантами султан. Эмир остался в своем воинском облачении. Рядом с ним выступали правители Коканда и Кундуза, первые вельможи ханств, а следом во множестве шествовали штабные офицеры.

В этот момент на террасе появилась старшая из жен Феофара, правительница, если позволительно так назвать султаншу Бухары. Но будь она владычицей или рабыней, эта женщина, персиянка по происхождению, была неописуемо прекрасна. Наперекор мусульманскому обычаю – и наверняка по прихоти эмира – она не закрыла своего лица. Ее пышные волосы, заплетенные в четыре косы, нежно скользили по ослепительно белым плечам, едва прикрытым шелковой накидкой, шитой золотом и прикрепленной на затылке к головному убору, усыпанному драгоценными камнями немыслимой стоимости. Из-под ее голубой шелковой юбки с широкими полосами глубокого синего цвета ниспадали газовые шелковистые шальвары, выше пояса на ней была надета пышная рубашка из той же ткани с изящным округлым вырезом под горло. Но с головы до стоп, обутых в персидские туфли, на ней сверкало такое обилие украшений, золотых туманов, нанизанных на серебряную нить, турецких бус, бирюзы, добытой на знаменитых копях Эльбруса, колье из сердоликов, агатов, изумрудов, опалов и сапфиров, что казалось, будто ее юбка и корсаж сотканы из драгоценных камней. Что касается тысяч бриллиантов, сверкавшиху нее на шее, на руках выше локтей, на запястьях и пальцах, на поясе и на ногах, миллионов рублей не хватило бы, чтобы купить все это, а блестели онитакярко, что, казалось, в центре каждого камешка при соприкосновении с солнечным лучом вспыхивает своеобразная вольтова дуга.

Эмир и ханы спешились, сановники свиты последовали их примеру. Все заняли места под великолепным шатром, раскинутым в центре первой террасы. Перед шатром, как всегда, лежал на священном столе Коран.

Русский сподвижник Феофара не заставил себя ждать: не было и пяти часов, когда оглушительные звуки труб возвестили о его прибытии.

Иван Огаров – или Шрам, как его уже успели прозвать, – был на сей раз в мундире офицера ханской армии. К шатру эмира он подъехал верхом. Его сопровождал отряд солдат из лагеря в Зеледееве, они выстроились по краям площади, на которой свободным оставалось теперь только пространство, предназначенное для увеселений.

Широкий шрам, наискось пересекающий физиономию предателя, сразу бросался в глаза. Огаров представил эмиру своих главных офицеров, и Феофархан, не изменяя обычной холодности, которая служила основой его достоинства, все же обошелся с ними так, что они остались довольны приемом.