Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов

Некогда, прославляя прелести царицы Ахмеднагара, венценосный поэт Юсуф Уд-Даул выражался так:

«Ее блестящие волосы, разделенные пробором, ниспадают двумя волнами, обрамляя изящный овал белого тонкого лица, сияющего безупречной свежестью. Властный чеканный изгиб ее эбеновых бровей – словно лук Камы, бога любви, а в прозрачной глубине ее больших черных очей под длинными шелковистыми ресницами, словно в священных озерах Гималаев, трепещут чистейшие отблески небесного света. Зубы ее, точеные, ровные, белые, сверкают в улыбающихся устах, словно капли росы в полураскрытом цветке граната. Мочки ее маленьких ушей, безукоризненно закругленные, ее золотистые руки и крошечные ступни, пухлые и нежные, как бутон лотоса, ослепляют, словно блеск прекраснейших жемчужин Цейлона и несравненных алмазов Голконды. Гибкая талия, такая тонкая, что можно обхватить ее пальцами одной руки, подчеркивает изысканные изгибы округлых бедер и пышность груди, где расцветающая юность таит свои самые совершенные сокровища. Под шелковыми складками туники она выглядит статуей, что изваяла из чистого серебра не земная рука, но длань божественного ваятеля Вишвакармы».

Нам же, склонным обходиться без таких экзотических гипербол, достаточно сказать, что миссис Ауда, вдова раджи Бундельханда, была очаровательной женщиной в европейском понимании этого слова. По-английски она говорила очень чисто, и проводник нисколько не преувеличивал, утверждая, что воспитание совершенно преобразило эту юную парсианку.

Между тем подошло время отправления поезда от Аллахабадского вокзала. Парс чего-то ждал. Условленную плату мистер Фогг ему уже выдал, но не прибавил ни фартинга. Паспарту, помнящий, сколь многим его хозяин был обязан этому надежному и преданному человеку, несколько удивился. Ведь, сказать по правде, в истории Пилладжи парс добровольно рисковал жизнью, и если со временем индусы об этом пронюхают, ему трудно будет избежать расправы.

А еще оставалось решить судьбу Киуни. Что станется со слоном, купленным за такую немыслимую цену?

Однако мистер Фогг уже принял решения на сей счет.

– Парс, – сказал он проводнику, – ты исполнителен и верен. Я заплатил за твою службу, но не за верность. Хочешь этого слона? Он твой.

Глаза у проводника загорелись.

– Ваша милость, это же целое состояние! – воскликнул он.

– Соглашайся, проводник, – промолвил мистер Фогг. – Я так или иначе останусь твоим должником.

– В добрый час! – закричал Паспарту. – Бери его, друг! Киуни – славная, храбрая скотина!

И, подойдя к слону, принялся совать ему кусочки сахара.

– Держи, Киуни! На, держи!

Слон издал звук, похожий на удовлетворенное урчание. Затем, подцепив Паспарту за пояс и обхватив его хоботом поперек туловища, поднял и поднес к своим глазам. Нисколько не испугавшись, Паспарту ласково погладил огромное животное, и оно мягко опустило его на землю. На пожатие хобота честного Киуни славный малый ответил крепким рукопожатием.

Через несколько минут Филеас Фогг, сэр Фрэнсис Кромарти и Паспарту, расположившись в комфортабельном вагоне, где лучшее место было предоставлено миссис Ауде, на всех парах мчались к Бенаресу.

Чтобы добраться туда из Аллахабада, нужно было одолеть еще восемьдесят миль, на что им потребовалось два часа. За это время молодая женщина оправилась вполне: дурман от конопляных паров наконец выветрился.

Каково же было ее изумление, когда она осознала, что находится в купе железнодорожного вагона, одета по-европейски и окружена абсолютно незнакомыми пассажирами!

Спутники сначала расточали ей свои заботы, дали выпить несколько глотков ликера, чтобы подкрепить ее силы, а затем бригадный генерал рассказал ей обо всем случившемся. Он особенно подчеркивал самоотверженность Филеаса Фогга, который ради ее спасения рисковал своей жизнью, и то, что благополучная развязка приключения стала возможна благодаря дерзкой изобретательности Паспарту.

Невозмутимый мистер Фогг во время этой речи не проронил ни слова, а Паспарту, ужасно смущенный, все твердил, что «тут и говорить не о чем».

Миссис Ауда горячо, больше слезами, чем словами, благодарила своих спасителей. Ее чудесные глаза выражали признательность так красноречиво, как губы не сумели бы. Потом в ее памяти отчетливо проступили кошмарные сцены «сутти», она огляделась вокруг, осознала, что все еще находится на земле Индии, где ее подстерегает столько опасностей, и содрогнулась от ужаса.

Догадавшись, что творится в душе миссис Ауды, Филеас Фогг предложил ей – впрочем, достаточно холодным тоном – отвезти ее в Гонконг, где она сможет переждать, пока все не уляжется. Миссис Ауда с благодарностью приняла предложение, тем паче, что именно там, в Гонконге, жил ее родственник, тоже парс. Он был одним из крупнейших коммерсантов этого английского города, хоть и расположенного на китайской земле.