Вокруг трона Ивана Грозного

Опозоренных, сослали их в монастырь, где они скончались от горя и позора.

Весьма доволен успехом Малюта Скуратов, хотя не всех, кого он намечал, удалось убрать с дороги к трону. Особенно опасным для себя считал Малюта князя Михаила Воротынского и его брата Владимира. Как ни пытался Малюта оклеветать их, даже с помощью Тайного дьяка, царь в ответ лишь сослал Михаила Воротынского с семьёй в Белоозеро, а Владимира даже не лишил воеводства своим полком. Стало быть, нужно продолжить гонение на братьев, пока не будет достигнут конечный результат.

Вновь, в какой уже раз, собралась на тайную вечерю тройка «борзых». Искали самый верный путь низвержения Воротынских.

Его в конце концов подсказал Борис Годунов:

   — Не может такого быть, чтобы не было при Воротынских у Тайного дьяка своего глаза. И ещё моё мнение: не стоит гоняться за двумя зайцами — определим для начала одного.

   — Естественно, Михаила, — сразу же отозвался Малюта Скуратов. — Его свалим, брату тоже не поздоровится. С Тайным дьяком я сговорюсь. Поделится он своим глазом и ухом. Если захочет спокойно жить и работать. Или не знает он, что Грозный на меня свалил и сыск и расправу?

   — Только приманку нужно дать основательную соглядатаю, — вставил своё слово Богдан Бельский. — Чтоб заманчиво было поступать так, как нам угодно.

   — Верно. Дворянство пообещаем.

   — Обещанием сыт не будешь, — возразил Борис Годунов. — Лучше, если будет подписанная грамота царём. Условие же такое: он исполняет наше задание, ты, Малюта, ему — грамоту о дворянстве. Не ранее того.

   — Устрою. Как только царь возвратит из ссылки князя Михаила Воротынского, подпишет Грозный грамоту ради глаза моего при Воротынском. Будем ждать.

Ещё по кубку осушили, ещё и ещё, и тут Малюта Скуратов вовсе осмелел:

   — Пора бы и за самого Грозного взяться. И за сыновей его. Особенно за Ивана. Пора.

   — Посильно, если не растопыренными пальцами тыкать, а единым кулаком бить, имея одного за старшего брата, а то и за отца, — согласился не медля Борис Годунов, а Богдан Бельский спросил, не очень поняв на хмельную голову:

   — А кого станем почитать за отца? — потом, спохватившись, добавил: — Считаю самым достойным Григория Лукьяновича.

   — И моё мнение такое же. Я уже говорил Малюте, что по роду своему он — первый. Он — Гедеминович!

   — Я тоже Гедеминович! — неожиданно вырвалось у Богдана Бельского, но, как позже выяснилось, вовсе не случайно.

   — Верно и это. С этим не поспоришь, — согласился Борис Годунов. — Но ты — племянник, а Григорий Лукьянович — дядя.

   — Да я и в мыслях не держу главенствовать.

Не добавил — «пока». Аппетит приходит во время еды. Только Богдан Бельский ещё не приступил к настоящей трапезе.

   — Имею план. На ваше суждение, — продолжил Борис Годунов, вроде бы не обращая внимание на признание Бельского. — Я в ближайшее время, если Бог даст, стану шурином царевича Фёдора. Жениться он собрался на моей сестре Ирине. Получится — я в семье царёвой. Многое тогда смогу на себя взять. Приспособлюсь зельем опаивать Иванов, отца с сыном. Не торопясь. Чтоб без подозрений.

   — А Фёдора?

   — Блаженный он. Кто его всерьёз может принять?

Ого! Не так прост Годунов. Только играет ловко роль подручного, почитающего род Гедеминовичей. И о том, что женить свою сестру на Фёдоре собирается, помалкивал. И то сказать, ни роду ни племени, а уже в царской семье. Уже у трона. Хитёр, бестия. Фёдора Ивановича оставляет для себя. Тот — царь, а он, Годунов, — правитель.

Невольно вырвался вздох у Малюты Скуратова: в его планы подобный расклад не умещался.

«Ничего, день нынешний не без завтрашнего».

Пауза затягивалась. Но выход найден: Малюта Скуратов поднял кубок с фряжским вином.

— Осушим до дна! За мудрое слово Бориса Годунова. Ему исполнять им задуманное. На мне — более решительные меры. Пуля рушницы или отравленная стрела — мои усилия. Тебе же, племянник мой, пока не вмешиваться. По молодости своей можешь опрометчиво шагнуть. Ты от меня — ни на шаг. Каждое своё действие обсуждай со мной.

Согласился Бельский, хотя и кольнула обида: на обочину отодвинули, не спросив его согласия.

«Ничего. Пока по обочине, а там видно будет. Дорога длинная впереди».

За общее дело вроде бы выпила дружная тройка, за главенство Малюты Скуратова, всеми признанное, на самом же деле каждый пил за свой собственный интерес. Вот так и пойдут они дальше по жизни, вроде бы плечом к плечу, но каждый своим путём, им самим избранным.

Для себя Малюта Скуратов чётко определил цель: возвышать свой авторитет в полках опричном и царёвом, убирая всех возможных и даже предполагаемых конкурентов на престол, а к решительным шагам перейти в первом же походе, который возглавит сам царь Иван Грозный. У него уже были отобраны исполнители задуманного. Они пока как сыр в масле купались, не ведая никаких забот, и только неустанно упражняясь в стрельбе из лука и рушниц.