Вокзал мёртвых душ. Том 1. Пустой вокзал

– Покупаю?.. – продолжить она не успела, потому что Баттлер рванул её в сторону и остановился напротив ещё одной гуляющей парочки. Обмен любезностями повторился. Жозефина заметила, что и в этот раз дама смотрит на неё с откровенным презрением. Впрочем, любопытство во взгляде её кавалера коробило ещё сильней.

Процедура повторилась ещё трижды, и с каждым разом до Жозефины всё яснее доходило: что бы ни задумал Баттлер, её мучения не ограничатся только постелью. Она оказалась откровенно продемонстрирована всему местному свету как молодая любовница состоятельного дельца, и свет этот как назло, а скорее по воле самого Баттлера – состоял сплошь из людей её собственного круга.

Жозефина стиснула зубы и молчала, с нетерпением дожидаясь окончания пытки – и порядком успев позабыть, что рабочий день для неё только начинается.

Когда уже стемнело, и небо окрасили гроздья салюта, Баттлер, наконец, смилостивился и позволил ей подняться в спальню. Сам Рон остался внизу, чтобы закончить разговор с одним из заинтересовавших его гостей.

Оказавшись в аппартаментах для гостей, Жозефина на миг решила, что она оглохла – такая тишина стояла кругом. Затем за окном прозвучал негромкий хлопок, и небо осветил очередной букет фейерверка.

Жозефина подошла к стеклянным дверям и, отодвинув в стороны тюль, вышла на просторный балкон. Сюда почти не доносились праздничный шум и голоса, зато хорошо было видно небо, освещённое разноцветными сполохами. В воздухе пахло сиренью и ещё чем-то невесомым. Она стояла так достаточно долго, ощущая, как пронизывают тело потоки тёплого ветра, напоённого ароматами цветов, и не сразу заметила, как на плечи ей легли тёплые руки, а мочку уха обожгло горячее дыхание. Снизу доносились едва слышные переливы скрипки – Жозефина узнала «Анданте Фа Мажор» Генделя, которую разучивала когда-то по воле отца. Это прошлое своим дыханием странно проникало в бессмысленную и пустую реальность, где она стала всего лишь девчонкой, обременённой чужими долгами и чужой болезнью, но не имела ничего своего.

Жозефине казалось, что она попала в другой мир, где нет ни одиночества, ни мыслей о безысходности. И в этот миг оказавшиеся на её плечах руки настолько органично и естественно дополнили эту фантастическую реальность, что она захотела поверить, хотя бы ненадолго, что они принадлежат кому-то близкому, кому-то, кто нужен ей – и кому нужна она сама.

– Тебе здесь нравится? – прошептал Баттлер у самого её уха.

Только услышав этот голос, Жозефина на миг вырвалась из сновидения, из всполохов прошлого, озаривших привычную серость.

Баттлер мгновенно почувствовал перемену. Он и сам был зачарован видом стройной фигурки, стоявшей на балконе и открывавшей лицо навстречу осветившим небо разноцветным брызгам. Рон увидел Жозефину ещё снизу и понял, что больше ждать не может. Этот ломкий стебель тростника должен был принадлежать ему. Сейчас. Это было не физическое желание. Он даже не испытывал потребности прикасаться к своему неожиданному приобретению. Рон просто знал: Жозефина должна принадлежать ему. Она была частью его. Той огромной частью, которую Баттлер потерял уже давно, без которой привык жить и которую теперь обрёл вновь.

Рон не знал, в чём выражается это единство. Жозефина была частью ночного волшебства, призраком прошлого, навсегда уходящей роскоши давно обедневших родов. Но Жозефина была его плоть от плоти, будто вырванный кусок сердца, и теперь, когда Рон нашёл её, привычное чувство потери стало острым как никогда. Теперь он уже не мог её отпустить.

Жозефина нахмурилась и чуть повернула голову, желая проверить, не издевается ли Баттлер. Рон на мгновение залюбовался надломленным изгибом тонкой шеи. Между двух хрупких косточек трепетало дыхание, и призрак его едва заметно касался теперь щеки Рона.

Эту же секунду Жозефина молчала, а потом вдруг поняла – здесь, наверху, в окружении горячих рук, ей и в самом деле нравится. Пожалуй, куда лучше ей было бы, если бы она не чувствовала себя обязанной этому человеку, не должна была отдаться ему здесь и сейчас, а могла просто понежиться в исходившем от него тепле и, стоя рядом, насладиться незнакомым ароматом чужой ночи; но ей было хорошо даже так, и она абсолютно точно не хотела бы видеть рядом никого, кроме малознакомого, но давно уже тенью проплывавшего над её жизнью Рона Баттлера.

– Да, – прошептала Жозефина, но раньше, чем закончилось это короткое слово, губы Баттлера накрыли её собственные. Они были горячими и чуть шероховатыми, но в них хотелось утонуть, слиться с исходившим от Рона жаром целиком, растворяться в нём и плавиться, как плавится в наковальне обломок серебра, чтобы обрести новую жизнь. Жозефина приоткрыла рот навстречу Баттлеру и потянулась к нему всем своим существом в поисках того странного единения, которое пока лишь прошлось щекоткой по её коже.

Не разрывая поцелуя, Жозефина развернулась и опустила руки на плечи Баттлеру.