Вокзал Ватерлоо

Но там? Кто это завернул за угол, направляясь на вокзал Ватерлоо? Он? С такого расстояния, да еще в таком душевном состоянии, Мод вполне могла обознаться. Она увидела мельком лишь длинную серую шинель и затылок. Нет, конечно, она не уверена, что это был он. В данный момент она могла бы убедить себя в чем угодно. И все же что-то ведь в нем привлекло ее внимание — силуэт плеч, цвет волос, что-то, заставившее ее подумать, что человек, которого она мельком увидела, был тот самый, образ которого столь глубоко запечатлелся в ее памяти, что она способна узнать его издалека с одного взгляда.

Но, как Эдит напомнила ей, выяснить это можно лишь одним способом.

Мод побежала. Сначала по тротуару, потом через дорогу, уворачиваясь от такси, по другой стороне улицы. Но завернув за угол и оказавшись на вокзале Ватерлоо, она остановилась.

Где он? Где Стивен — или, по крайней мере, человек, которого она приняла за него? Всюду, куда бы она ни посмотрела, Мод видела шинели — серые шинели, и плечи, и затылки. Толпы шинелей, устремляющихся на перрон, протискивающихся в двери. Не зная, как ей быть, Мод посмотрела на табло отправления поездов, пробегая глазами список населенных пунктов и время отбытия, словно надеялась найти ответ среди названий и цифр. И, вне сомнения, нашла бы — если б знала, куда направляется Стивен. Но в отличие от кроссвордов, которые она раскладывала на кровати накануне вечером, этот неясный поток слов не обнаруживал своего скрытого значения. Она не ведала, откуда прибыл Стивен и куда возвращается, не знала ничего о сегодняшнем Стивене, кроме того, где он назначил ей встречу — по крайней мере, иносказательно. И вот теперь она упустила его. Мод смотрела на ответ целых три дня и в результате оказалась настолько слепа, что не увидела его.

Нужно бы обыскать каждую платформу. Точно. Так она и сделает. Мод двинулась в один конец вокзала, натыкаясь на пассажиров, спотыкаясь, изо всех сил стараясь сохранять самообладание, чтобы ее не приняли за полоумную. Она начнет поиски с одного конца вокзала Ватерлоо и постепенно будет пробираться в другой, рассудила Мод. Это самое разумное решение, ее единственный шанс, ее…

— Мод.

Она обернулась.

Стивен.

Да, это был он. Перед Мод стоял Стивен Кендалл, и на долю секунды ей показалось, что она сейчас расплачется. Он изменился, конечно. Как и всех, война его изменила. Его светлые волосы приобрели какой-то сероватый оттенок, потускнели; глаза будто запали, в руке — трость. Но, вне сомнения, это был он. Утром она проделала такой длинный путь, так долго ждала его, сидя в пабе, и опять чуть не потеряла, разминулась с ним буквально на несколько секунд. Мод едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться от облегчения.

Но потом вспомнила, как он с ней поступил.

— Стивен.

Мод приосанилась и протянула руку.

— Рада видеть тебя.

Он с минуту просто смотрел на нее и наконец произнес:

— Я тоже рад тебя видеть. — Мод отметила, что ему пришлось переложить трость из одной руки в другую, чтобы поздороваться с ней.

— Боже мой, Стивен, — невольно вырвалось у нее.

— Пустяки. Старая рана. Я уже привык. Ты, наверно, в Брэкетт-он-Хит видела гораздо худшее.

Что верно, то верно. Мод видела чудовищные последствия бойни — свидетельства того, что люди способны творить с себе подобными, если в полную силу эксплуатируют свою изобретательность. Но увечье Стивена она воспринимала по-другому. Как личную боль, хоть они больше не были вместе. Мод знала, как некогда выглядела его ныне негнущаяся правая нога. Помнила ее плавные контуры; помнила, как перекатывались под кожей мускулы, помнила мягкий пушок. Она представила, как он легким пружинистым шагом идет по Оксфордскому университету, торопясь на занятие, а мантия развевается у него за спиной. Те дни утрачены безвозвратно. Кожа искромсана, шаг стал медленным, отяжелел. Стивен Кендалл никогда больше не будет тем блистательным молодым человеком. И в этот момент на вокзале Ватерлоо Мод также вспомнила слова Эдит о том, что еще одна какая-то потеря, понесенная в войне, может внезапно переполнить чашу терпения.

— Прости, — извинилась Мод. — Я напомнила тебе о твоем увечье, смутила тебя.

— Да я, в сущности, уже почти не думаю об этом, — улыбнулся Стивен.

Мод вспомнила эту его робкую, застенчивую улыбку. Лицо, которому принадлежала эта улыбка, было старее, чем то, что хранилось в ее памяти. Но годы не нанесли ущерба его внешности. Напротив, его черты стали выразительнее, приобрели степенность, если только это ее еще волновало.

— Знаешь, а я ведь едва не разминулась с тобой сегодня, — деловито произнесла Мод. — С опозданием сообразила, что «14 по горизонтали» в кроссворде за кроссвордом означало два часа дня напротив «Розы и оленя». — Она помолчала. — Почему ты назначил мне встречу напротив гостиницы? Почему не в самой гостинице или в пабе?