Вокзал Виктория

Вика не поверила своим ушам. Она и глазам своим уже не верила. Алина была красивая, длинноногая, и прическа у нее была не «вшивый домик», а современный боб. Но чеканные интонации были те же самые, что у начальницы управления образования, и сделать с этим ничего уже было нельзя. Вика, во всяком случае, не знала, что с этим делать. Она учила эту девочку, самую обыкновенную, неглупую и веселую девочку, пять лет, и все оказалось бесполезно. И Ваню Малеева учила, а он сказал, что согласен с Алиной, а все остальные, кого Вика учила тоже, просто промолчали. И даже то, что после кружка к ней подошел Коля из седьмого класса и, с опаской какой-то озираясь, быстро проговорил, что Алинка просто дура, – даже это ее не утешило.

Но надо было жить и работать, Исай Ливериевич был прав.

Она умела только учить русскому языку и литературе. Она любила только эту работу. Она не представляла без этой работы свою жизнь. А главное, у нее был Витька, его надо было вырастить, и это было самым весомым аргументом против того, чтобы опустить руки.

Того, что произойдет через неделю, Вика предвидеть не могла. Да и никто не мог этого предвидеть, иначе подготовились бы, может. Хотя как к такому подготовишься…

Глава 5

– Ненастьева «Скорая» увезла!

Вика не успела войти в здание, еще оббивала снег с сапог на крыльце, когда бросилась к ней с этими словами химичка Оля Воротынская.

– Что случилось? – быстро спросила Вика.

По тому, как гулко грохнуло сердце, она поняла: произошло что-то ужасное.

Витька заболел корью, Вика взяла больничный и неделю не была в школе. Первый день сегодня вышла, к третьему уроку.

– Комиссия приходила, – торопливо рассказывала Оля. Они так и стояли на крыльце, отворачиваясь от пронизывающего февральского ветра. – Из округа, из управления образования, три дня нас проверяли. Что-то в планах не то нашли, ну, в общем. Ерунда фактически, но кровь попортили, конечно. А сегодня с самого утра… Вдруг Синицына опять является, и с ней трое.

Синицына – это была та самая начальница с вечно поджатыми губами.

– Какие трое? – спросила Вика.

– Никто их не знает. Они не из управления образования вообще. Компьютеры стали проверять. В кабинетах во всех, в учительской… В продленке даже. Ну и говорят…

Оля махнула рукой и заплакала.

– Что говорят? – заорала Вика. – Да перестань ты реветь!

– Я ничего, Вик. – Оля вытерла слезы и взглянула на нее с испугом. – Сказали, что со школьных компьютеров заходят на порносайты, из продленки как раз, и с директорского будто бы тоже.

Вика онемела. Что за бред? Первоклассники в продленке заходят на порносайты?

Но по тому, как ужас из сердца поднялся к горлу, она уже понимала: не бред это. Если бы бред!

– У нас же на всех компах контроль стоит, – с трудом выговорила она. – С них же нельзя на порносайты зайти, даже если б захотел кто-нибудь.

– Ну! Ненастьев им так и сказал. А они говорят: нет, у вас ученики по порносайтам лазают, и вы их к этому поощряете. Представляешь? Это же уголовное дело готовое… Еще педофилию пришьют!

– Да мало ли что они сказали! – воскликнула Вика. Возмущение ее оказалось сильнее ужаса и оцепенения. – Доказательства у них какие?

– А кто с них доказательств потребует? – вздохнула Оля. – Как захотят, так и будет. Кто им что сделает? Ушли, а у Исай Ливерьича сердечный приступ…

«Конечно! – подумала Вика. – Не все же к такому безобразию как к закату-восходу относятся!»

Думала она об этом уже на бегу: забыв обо всем, Вика бросилась в больницу.

И не успела. С рыдающей Наташкой она столкнулась на улице перед больничным зданием…

Все, что происходило в следующие три дня, слилось в Викином сознании в одно черное пятно. Гражданская панихида в школе, отпевание по старообрядческому канону – на этом настояла мама Исая Ливериевича, которая, оказывается, была жива, – ее потемневшее, как лик на иконе, лицо, суровый взгляд, ни единой слезы у гроба… Только перед тем как бросить землю в могилу сына, она сказала: «Пусть будут прокляты», – и все поняли, к кому относятся ее слова, к чему они относятся.

Хорошо, что на следующий день пришлось двадцать третье февраля, выходной, а за ним суббота и воскресенье. Вика не могла себя заставить не то что в школу пойти, даже с кровати подняться.

Все стало ей безразлично – что будет дальше, что будет с нею, с ее настоящим и будущим. Витька смотрел на нее удивленно и обиженно, но и это не приводило ее в чувство.

В понедельник, едва войдя в школу, Вика увидела, что в директорском кабинете начался ремонт.

– Директрису новую уже назначили, – шепнула ей историчка Таня. – Завуч из третьей школы, знаешь?

Завуча из третьей школы Вика знала. Все друг друга знали в маленьком городе Крамском.

– Рабочих с утра прямо вызвали, – озираясь, сообщила Таня. – Она сказала, ей противно в такую атмосферу даже входить.