Воланд и Маргарита

Медуза Горгона – еще один хтонический персонаж древнегреческой мифологии. Греческая «утопленница» Гелла, нисейские нимфы, Медуза Горгона – все прототипы булгаковской демоницы имеют корни в античной мифологии и являются персонажами подземного мира. Образ призрачной Горгоны, однако, принадлежит перу немецкого поэта, и именно эта, «немецко-греческая» Горгона служит связующим звеном между римлянином Пилатом и «немцем» Воландом (в Москве сатана более склонен считать себя немцем, судя и по имени, и по его собственному утверждению, о чем см. следующую главу). Но Гелла – настолько емкий персонаж, что имеет и германский прототип. В немецкой транскрипции так звучит имя хозяйки подземного мира германо-скандинавских мифов – Хель (Hella). У Хель тело наполовину синее (ср. пятна тления на груди у московской Геллы). Итак, Гелла – олицетворение стихийных сил природы от самых «невинных» (нимф) до грозной владычицы подземного царства, включая жуткий персонаж, способный убить взглядом. Скромное поведение Геллы в Москве в роли служанки Воланда обманчиво: она – обладательница могучих магических чар. В роли Низы эта дьяволица заманивает в западню Иуду, ведет его к смерти. В Москве она готовит Маргариту к переходу из мира живых к мертвым, обливая ее дымящейся кровью. (Неслучайно ей бросился помогать Бегемот; оба – подземные чудовища.) В ее власти сделать человека вампиром, как это произошло с Варенухой, потерявшим сознание от ее сияющих глаз. Ее руки «холодны ледяным холодом» (с. 520), они способны удлиняться, словно резиновые; Гелла не летит вместе со свитой Воланда, увлекающей мастера и его подругу, потому что ее путь – не в воздушные сферы черных духов, а вниз, в глубь земли.

Мы видим, как строго отбирал Булгаков самый разнообразный мифологический материал для создания одного, с виду второстепенного персонажа своего романа. Очень удачен выбор имени – не так уж много мифологических персонажей носят в разных культурах одинаковые имена. Даже если Булгаков отталкивался от имени ведьмы из Брокгауза и Ефрона, ему пришлось привлечь серьезный и глубокий материал, чтобы так удачно совместить в облике Геллы греческие и немецкие черты.

Определив, кем являлась Гелла в окружении Пилата, займемся остальными телохранителями прокуратора. Проще всего «найти» среди них Азазелло: его функции взял на себя Марк Крысобой. Маленький, коренастый, но физически очень сильный, «атлетически сложенный» «рыжий разбойник» Азазелло (с. 617) в Ершалаиме становится великаном центурионом (эту же аналогию предложил Б. Гаспаров). Общими остаются недюжинная физическая сила и внешнее уродство: у Азазелло – желтый клык, бельмо на левом глазу и периодически (как у Воланда) появляющаяся хромота, у Крысобоя лицо изуродовано ударом палицы – расплющен нос. И Крысобой, и Азазелло – рыжие, оба гнусавят. Голосовая характеристика Крысобоя упоминается однажды: в сцене допроса Иешуа (с. 437), о недостатке речи Азазелло говорится неоднократно (с. 639, 703, 761 и др.). «Карательная» роль московского Азазелло в Ершалаиме сохраняется: Крысобой бичует Иешуа, он же руководит кентурией, конвоирующей преступников к месту казни. Вполне возможно, что он принимал участие в убийстве Иуды: один из двух убийц был коренастым (явно не Крысобой), но второй никак не описан. Комически эта сцена дублируется в московском нападении на Варенуху, которого избили Бегемот и Азазелло. Если отталкиваться от инвариантности ситуаций, то в этом предположении нет ничего недопустимого, однако прямых доказательств участия Крысобоя в убийстве Иуды нет. Конечно, ему по силам изменить рост и облик: в Москве, где нечистая сила не скрывает своих возможностей и не особенно стремится скрыть свою сущность, происходит множество превращений. То Воланд хромает, то Азазелло; то кот важно вышагивает, то – вместо него – коренастый толстяк. В случае с профессором Кузьминым бесы до того распоясались, что попеременно принимали облик прихрамывающего воробья и фальшивой медсестры,[61] у которой рот был «мужской, кривой, до ушей, с одним клыком. Глаза у сестры были мертвые» (с. 631). В игре с Кузьминым, скорее всего, принимали участие Азазелло, Коровьев и Бегемот, но это не суть важно: так или иначе, изменить рост, внешность да и весь человеческий облик на звериный им не сложно, равно как и мгновенно перенестись в пространстве. Вполне допустимо, что один из убийц Иуды был Бегемот («мужская коренастая фигура» (с. 732)), а второй – Крысобой.

Остается обнаружить среди свиты Пилата тех, кто в Москве появился под видом кота и отставного регента Коровьева.