Воланте. Ветер перемен

Крепкие ботинки Дийны звонко отбивали шаг за шагом, ветер подгонял её вперёд, а кусты у обочины слились в сплошное зеленоватое полотно. Она не собиралась бежать до самой городской площади, помня об опасности в лице дона Гаспара. Вряд ли, конечно, что-то выгонит его из дома в такую рань, но мало ли что… Лучше проявить осторожность.

На одной из верхних улиц Оротавы она остановилась в перистой тени акации, позволив себе передышку. Неподалеку виднелась вывеска магазинчика сладостей, напомнив ей о Барриге. Вчера вечером они с трудом извлекли его из-под кровати в спальне Дейзи, а потом потратили ещё полчаса, чтобы выудить из его цепких лап ворох новых «сокровищ». После этого зверёк обиженно надулся, как меховой шар, и в таком виде просидел на подоконнике целую ночь. Он не реагировал ни на банан, подсунутый Саиной, ни на печенье. Всем своим видом Баррига показывал, что для него уже никогда не наступят светлые дни, что он унижен и растоптан дальше некуда, и праздное утешение в виде печеньки — это просто оскорбительно. Мартин шепнул им, что Баррига обожает сушёные финики. Может, хоть это лакомство вернёт ему хорошее настроение?

За углом послышался тихий перезвон, и навстречу Дийне, звеня многочисленными подвесками, вышла адивьента. Так называли гадалок, предсказывающих судьбу по звуку ветряных колокольчиков. Дийна относилась к таким предсказаниям с уважительным опасением, поэтому гадалок обычно избегала. Но тут, можно сказать, судьба сама вышла ей навстречу в образе пожилой женщины в бахромчатой шали, многослойных юбках и с массой звенящих подвесок — костяных, деревянных, ракушечных, сделанных из жестяных палочек и старых пуговиц.

Увидев девушку, адивьента приветливо заулыбалась: не бойся, мол.

— Мне гадать не нужно, — сразу сказала Дийна.

— Что тут гадать-то, и так всё видно. Девица ходит, ветер ищет, да только его ни в поле ни догонишь, ни в рукавицу не поймаешь!

— Так можно сказать про кого угодно!

— Ой ли? Подержи подвеску — может, ещё что узнаешь. Нет, возьми лучше эту.

На тонкой леске качались поблескивающие камешки, в которых Дийна узнала кусочки железной руды. Ланферро!

«Как она догадалась?!»

— Ладно.

Она протянула руку за подвеской и взамен дала женщине две монетки в четверть реала. По улице повеяло сквозняком, от которого мелкие камешки и железные диски, переплетенные леской, мягко позвякивали. Потом в этот звук вплёлся шёпот гадалки:

— Красный ветер, зарёй зажжённый, раздувает огонь потаённый… От сонного полудня на север, от пыльного запада на восток — куда ветер, туда и пламя. Видать, не здесь судьба твоя, дочка. На Палмере ищи!

— Что мне там делать? — удивилась она. — Я там вообще никогда не была!

На неё воззрились черные ониксы глаз, из которых вдруг выглянул разум существа, на добрую сотню лет мудрее и старше её. Дийне стало страшно.

— Запомни, что я скажу: вернёшься в Кастильо — пропадёшь ни за что.

Скрип распахнутых ставень вывел гадалку из транса. Улица оживала. Невдалеке послышался перестук ослиных копыт. Адивьента покачала головой, выхватила подвеску из растерянных пальцев девушки и исчезла, как будто её и не было.

«Да ерунда всё это! Просто воображение разыгралось», — уговаривала себя Дийна пять минут спустя, стоя у прилавка в лавке сладостей. Магазинчик оказался довольно убогим и представлял собой темную каморку с сетчатой дверью, где царил густой приторный запах. Дийна купила не только финики, но и слойку с кактусовым джемом для себя, так как после встречи с адивьентой нуждалась в срочном восстановлении сил. Кроме неё, других посетителей не было. По углам качались на сквозняке развешанные липучки от мух. Вялая дремота лавчонки и всей этой тихой улицы усыпила бдительность Дийны. Взяв пакетик фиников, она расплатилась, задумчиво толкнула дверь, и внезапно за её спиной выросла тень, кто-то зажал ей рот, схватил за руку и потащил в переулок.

От страха у неё потемнело в глазах. Она протестующе замычала, упёрлась ногами, однако противник оказался сильнее. В переулке было тесно, темно и пахло кошками. Незнакомец прижал её лопатками к стене, своей тушей перекрыв все пути к отступлению. Дийна собиралась укусить его за палец, но его взгляд, блеснувший из-под шляпы, вдруг показался ей очень знакомым. Страх сменился чувством облегчения:

— Доктор Сальва…

— Т-с-с! — он ещё крепче зажал ей рот. — Тихо!

Дийна быстро закивала, и он убрал руку.

— Вы!

Теснота переулка позволяла говорить шёпотом. Но Сальваторе всё равно наклонился ближе, прошептав ей в самое ухо:

— Я починил твою лодку. Бери её и улетай отсюда, скорее!

— Послушайте, я могу всё объяснить…

Почему-то из-за Гаспара совесть её не мучила, но от мысли, что доктор будет считать её мошенницей или воровкой, ей стало не по себе.

— В тот день дон Гаспар поручил мне…

— Теперь уже неважно, что он поручил! — перебил Сальваторе. — Гаспар мёртв.

— Что?!

Новость поразила Дийну, как удар молнии. От растерянности все её мысли разлетелись, словно вспугнутые птицы. Что значит мёртв? Как? Когда?

«Неужели де Мельгар отомстил ему за пропавший кусок шёлка?!» — вдруг подумалось страшное.