Волчанский крест

— Ну да, — кивнув, сказал Басаргин. — Хорошо поохотились, шестерых завалили. Так вот, москвичи и спрашивают, не знаю ли я, часом, кто он был, этот третий.

— Не знаешь, — твердо отрезал Субботин. — Даже предположить не можешь.

— Ну, это само собой, — с кривой ухмылкой ответил капитан. — Сами разберемся, по-соседски. Я вот тут подумал: может, взять этого говнюка к себе и немного с ним поработать?

— Бесполезно, — подумав, возразил мэр. — Только лишние разговоры по поселку пойдут. И потом, что толку? Что он нам такого расскажет, чего мы сами не знаем? И без него, засранца кривоносого, ясно, что Макар Степаныч что-то разнюхал. А что именно разнюхал, этот твой охотник, пальцем деланный, поди, и сам не знает. Невелика птица, чтоб Макар с ним откровенничал.

— Тоже верно, — рассудительно согласился капитан. — Просто руки чешутся за эту сволочь малость подержаться.

— Потерпи, придет и его черед, — пообещал мэр. — А что, он уже в поселке?

— Утречком объявился. Говорит, из леса, а по времени выходит, что с нижегородского поезда.

— Э, что время! — отмахнулся Субботин. — Этот его знаменитый обрез не хуже визитной карточки, так что время можно не подсчитывать, и так все ясно. Как же это он так прокололся?

— Видать, горячо было, — предположил Басаргин.

— То-то, что горячо, — проворчал Субботин. — Вот и поехал бы ты вместо Сохатого в Москву. Лежал бы сейчас в морге с восемнадцатью дырками в шкуре. Эх! А жалко все-таки Сохатого. Раз уж Макар на это дело вырулил, сам он теперь не остановится. Сохатый бы нам сейчас очень пригодился!

— Сами справимся, — проворчал Басаргин.

— Ясно, справимся. Выхода у нас другого нет, так что, хочешь не хочешь, а придется справиться. С Горки Ульянова глаз не спускай, да и за Макаром приглядывай.

— Легко сказать — приглядывай за Макаром!

— А без труда, Сема, не выловишь рыбку из пруда. Ну, если по делу у тебя все, — Субботин покосился на часы, которые показывали, что до конца рабочего дня осталось минут двадцать, — тогда давай выпьем по-человечески. Хватит уже пищеварение себе портить этими разговорами! А то придется, как в твоей поэме, клизму друг дружке ставить.

— Да ладно вам, дядя Коля.

— Так и я говорю: ладно. Ну, за Сохатого! Пусть ему чужая земля пухом будет.

Глава 5

Возвращаясь из управы в отделение милиции, капитан Басаргин попытался еще раз спокойно, без спешки обдумать ситуацию. Присланный из столицы запрос его, как и Субботина, беспокоил не очень: он и без дяди Коли знал, как поступить с этой бумажкой. Черновик ответа уже был им продуман во всех деталях, и Николай Гаврилович не добавил к придуманному ранее ничего нового. Ну да, Сохатый — тип с ярко выраженными антиобщественными наклонностями. Ну да, не углядели, дали уехать в Москву. Хотя это, между прочим, законом не воспрещается. Захар Макарьев — дружок его закадычный, куда один, туда и другой. Насмотрелись телевизора, дурачье, и решили срубить деньжат по-легкому — не иначе как с пьяных глаз, на трезвую голову такое не придумаешь. В общем, грохнули их там, у вас, и слава богу, а кто в кого стрелял и почему — сами разбирайтесь, благо покойнички в вашем огороде, а не в моем, да и зарплаты у вас как-нибудь посолиднее тех, что мы в своей Волчанке получаем. Вот и отрабатывайте.

Вот только приказ дяди Коли не трогать этого слизняка Горку Ульянова капитану не нравился. Семен Басаргин был человеком действия, и ходить кругами около заведомой мрази, приглядываться да принюхиваться ему совсем не улыбалось. Была бы его воля, он решил бы эту проблему в два счета. Начал бы с Горки, а кончил, сами понимаете, его хозяином, Макаром Степановичем Ежовым, которому дядя Коля несколько лет назад столь неосторожно помог деньгами и своим авторитетом.

Макар Степанович приходился Субботину, а значит, и Семену Басаргину каким-то дальним родственником — так, ничего особенного, седьмая вода на киселе. До девяносто восьмого года, до печально знаменитого «киндерсюрпризового» дефолта, он имел где-то в Подмосковье какое-то свое дело — что-то такое покупал, что-то продавал, одним словом — спекулировал помаленьку, получал навар. Дефолт оставил его, как и многих других, в буквальном смысле слова без штанов, с голой ж. на морозе и с многотысячными долгами в придачу. А хуже всего было то, что Макар Ежов задолжал людям, которые долгов не прощали, то есть, попросту говоря, братве, самым обыкновенным бандитам. И когда те пристали с ножом к горлу, требуя назад свои деньги, не придумал ничего умнее, как рвануть в глушь, на Урал, к родственнику под крыло.

Николай Гаврилович, добрая душа, родственника пригрел, и не просто пригрел, а заплатил из своих немалых, нетронутых дефолтом капиталов его долги и даже дал денег на раскрутку нового бизнеса. Только одно условие поставил: бизнес организовать здесь, в Волчанке, чтоб способствовать не только наполнению собственных карманов, но и развитию поселка, который приютил его в трудную минуту.