Волчанский крест

— Очень может быть, — авторитетно поддакнул Басаргин. Он никуда не торопился; братишка явно мерз, и это было неизъяснимо приятно. — Как он хоть выглядел-то?

— Ну, маленький, щупленький, носатенький. Такой, знаешь, мозгляк. Но пьет, как лошадь.

— У нас тут все пьют, как лошади, — сказал Басаргин. — Что ты хочешь — Урал, Сибирь почти что. Маленький, говоришь? И нос вот такой, — он показал, — набок маленько?

— Ну! — обрадовался вконец закоченевший братишка. — Ну, командир?..

— Ты не нукай, — осадил его капитан.

— Извини, — мигом отработал назад сообразительный Шумахер. — Да вот, глянь-ка. Это один из наших пацанов изобразил. Вроде похоже.

С этими словами он протянул Басаргину ту самую бумажку, с которой давеча приставал к прохожим.

Капитан взглянул.

Бумажка представляла собой обыкновенный листок в клеточку, вырванный из обыкновенного блокнота. На листке шариковой ручкой был набросан портрет — не столько, впрочем, портрет, сколько шарж, — здоровенная башка с костлявой физиономией, оттопыренными ушами, жидкими волосенками и огромным кривоватым носом, а под ней — карикатурно мелкое туловище с анемичными ручонками, одна из которых сжимала тоже карикатурно огромный нож подозрительно знакомых очертаний.

Сомнений не оставалось: на бумажке был нарисован Горка Ульянов.

Цель прибытия братишек на черном «хаммере» в забытую богом Волчанку теперь тоже не вызывала сомнений. Цепочка была простая: крест — трупы в магазине — паспорта с пропиской и железнодорожные билеты — Волчанка — человек с обрезом. А про паспорта и билеты небось узнали через знакомых в своей московской ментовке, которые одной рукой шлют запросы капитану Басаргину, а другой — сливают информацию бандитам.

Надо было что-то решать, причем быстро. Времени на то, чтобы спросить совета у дяди Коли, уже не осталось. Случилось то, чего все они боялись: в Волчанку явились чужаки, и не просто так, а чтобы выяснить то, что некоторые из волчанцев знали наверняка и о чем все остальные догадывались.

Лес, подумал Басаргин. Зима. Тайга, горы. А что? Пошли на охоту и пропали. Первые они, что ли? Предупреждали ведь их. Не послушались, ушли. В нетрезвом, конечно же, состоянии. Ну, и каюк. А?..

— Так это ж Горка Ульянов, — сказал он, возвращая братишке портрет. — В смысле, Егорка, Егор. Да, охотник он знатный, это без дураков. Только закладывает в последнее время здорово. Если вам охота нужна, вы его перед выходом не поите. А то будет вам приключение — врагу не пожелаешь. Вон, по этой улице предпоследний дом.

— Женат? — деловито спросил братишка, пряча портрет во внутренний карман куртки.

— Откуда? — пожал плечами Басаргин. — Кто за такого пойдет?

— Факт, — согласился братишка, — я бы ни за что не пошел.

Они немного посмеялись, и в ладони у капитана каким-то непостижимым образом очутилась купюра достоинством в сто долларов США. Потом Басаргин продул «беломорину» (стодолларовая бумажка все тем же непостижимым способом переместилась из его ладони в карман форменных брюк), закурил сам, дал прикурить братишке, который похвалил его почти что антикварную зажигалку, и черный «хаммер» укатил, мрачно сияя сквозь слой дорожной грязи кроваво-красными габаритными огнями.

Басаргин проводил его долгим многообещающим взглядом и, пересмотрев свои планы, поспешил уже не в отделение милиции, а к себе домой.

* * *

— Не нужно сердиться, Ирина Константиновна, — миролюбиво произнес генерал Потапчук, рассеянно поглаживая кончиками пальцев лежащий на столе крест. — Это вовсе не мистификация и не спектакль. Согласитесь, я уже староват для таких вещей.

Краем глаза Андронова заметила мимолетную, но весьма красноречивую улыбку, появившуюся при этих словах на губах Сиверова, который сидел в своем кресле с безучастным, скучающим видом, по обыкновению не снимая темных солнцезащитных очков. Глеб Петрович, по всей видимости, имел свое собственное мнение на этот счет, в корне отличавшееся от мнения, только что высказанного генералом. И Ирина при всем своем уважении к Федору Филипповичу в данном случае была согласна не с ним, а скорее с Сиверовым. Несомненно, драматический эффект, произведенный внезапным появлением на сцене легендарного волчанского креста, был тщательно и не без удовольствия рассчитан и подготовлен. Разумеется, Федором Филипповичем, и никем, кроме него.

— Я просто хотел построить нашу беседу определенным образом, — продолжал оправдываться генерал, — чтобы по мере возможности избежать переливания из пустого в порожнее и сэкономить тем самым ваше драгоценное время. Так вы подтверждаете, что это именно демидовский крест, а не его копия?