Волчара 1-5

 Со скрипом и лязганьем экскаватор опустил ковш прямо на то место, где она

лежала. Зачерпнул щебень вместе с Вероникой. И она оказалась в ковше.

 Пока экскаватор опускал его, люди внизу выстроились в круг. И в его центр

выгрузили Веронику.

 Она неловко упала на спину, ее больно осыпало щебнем. А люди с автоматами

молча наблюдали за ней Откуда-то вдруг появился Нырков. И человек из его

окружения. Чусов его фамилия. А еще Игорь, "бригадир" по кличке Шаман. Он

все еще считает себя ее любовником. Поэтому смотрит на нее во все глаза.

Похоже, все, что здесь сейчас происходит, для него полная неожиданность.

 - Ты?!

 - Что, Игорек, не ожидал? - гнусно усмехнулся Нырков.

 Сейчас он вовсе не был похож на добропорядочного мэра. Взгляд холодный,

жесткий, лицо злое.

 - Это же Вероника. - растерянно пробормотал Шаман.

 - Правильно, Вероника Секретный агент враждебной нам организации.

 Прошу любить и жаловать.

 - Но как же так?..

 - А вот так, Игорек, вляпался ты в дерьмо. Тебя использовали, как

презерватив.

 - Сука! - Шаман аж позеленел от злости, - Сука, - легко согласился

Нырков. И впился в Веронику острым, пронизывающим взглядом.

 Только никакого устрашающего действия он этим не произвел. Вероника

прошла серьезнейшую школу психологической подготовки, ее даже сильным

гипнозом не взять. А тут какой-то доморощенный страшила пытается ее

испугать. Впрочем, она испугалась. Но только для вида.

 Нырков махнул рукой. Через минуту во двор завода с гудком въехал

локомотив. К нему прицеплена платформа. А на ней огромная бочка.

 - Ты не это хотела видеть? - спросил Нырков.

 Вероника промолчала.

 К ней подскочили двое, заломили руки, надели на них наручники. Сковали и

ноги. И только затем потащили к вагону. Поставили на бочку. Открыли крышку.

 На платформу зашел и Нырков.

 - Знаешь, что там такое? - спросил он. И сам ответил:

 - Серная кислота...

 Только сейчас ей стало страшно. Но ни единая черточка не дрогнула на ее

лице.

 - Тебя сейчас зарежут. Легко и быстро, как барашка. Прямо здесь. И

освежуют. Разрежут на куски. И замаринуют в кислоте. Только вот шашлыка из

тебя не получится. Сама знаешь, кислота не самый лучший маринад. Она все

сжирает...

 Нырков заблуждался, если думал, что Вероника сейчас упадет перед ним на

колени и начнет молить о пощаде. Она лишь скользнула по нему заиндевелым

взглядом. Внутри ее включился холодильник, он замораживал все чувства. Она

превратилась в робота, которому все равно, что с ним сделают. В этом

состоянии Нырков и все, кто был с ним, воспринимались ею как неодушевленные

предметы. Что бы ни делали они, их нельзя было ни любить, ни ненавидеть.

 - Но я могу подарить тебе жизнь, - сказал Нырков.

 На него и на себя Вероника смотрела сейчас как бы со стороны. Будто фильм

перед ней крутили, а она равнодушный зритель - ей все равно, что говорят,

что делают. Не важно, какой финал у этого кино, лишь бы оно поскорее

закончилось.

 - Ты мне рассказываешь, с каким заданием и от кого ты сюда прибыла...

 Вероника словно не слышала, что он говорит.

 - Она ничего не скажет, - покачал головой Чусов.

 Этот понимает, что спектакль с экскаватором и серной кислотой мог сломить

кого угодно. Но ее этим не подавишь. Она суперпрофессионал. И что бы с ней

ни делали, не издаст ни звука.

 Она робот. Робот, запрограммированный на молчание. Страх, жалость к себе,

желание жить - все эти чувства заморожены крепче полярного льда и помещены

на склад за семью печатями в дальний угол ее души.

 Похоже, и сам Нырков это понял. Он дал знак своим людям. Веронику

схватили за руки, снова куда-то потащили. Она не сопротивлялась - в ее

положении это бессмысленно.

 Ее бросили в микроавтобус и куда-то повезли.

 Веронику переиграли. И теперь она в руках противника. Не зря предупреждал

ее Полковник, что враг хитер и опасен, его голыми руками не возьмешь. И вот

она на своем опыте убеждается в этом. Хотя до конца еще не убедилась.

 Она лежала на полу. Над ней боевики. Братки Шамана. Эти охраняют завод...

 Машину сильно трясло на ухабах, тело ее сотрясалось еще сильней. В нос

лезла пыль. Но Веронике хоть бы хны. Она закрыла глаза, отключила сознание и

заснула.

 Она заставила себя проснуться в светлом просторном помещении без окон.

 Подвал дома. И Вероника даже знала, чьего дома. Ныркова. Ничего не боится

мэр. И никого. А зря...

 Ее усадили в кресло, закрепили в тисках руки, ноги. Шею стянул стальной

обруч. Нырков и Чусов устроились с куда большим комфортом. На жестком

кожаном диванчике.

 Появился какой-то человек. Костюм средневекового палача. Они что, думают,

будто ее можно взять пытками?

 Палач разложил на столике свой инструмент. Клещи, иглы, зажимы, сверла,

скальпели. И большой кусок ваты, бинты.

 Нет, пытками ее не сломать. И, похоже, это понимал только Чусов. Он с

сомнением наблюдал за приготовлениями палача.

 - Ну что, будешь говорить? - глядя на нее, спросил Нырков.

 И снова попытался надавить на нее взглядом. На этот раз Вероника и не

думала показывать, будто он произвел на нее устрашающее действие. Она

смотрела куда-то мимо Ныркова. И ни одна черточка не дрогнула на ее лице.

 - Она не скажет, - покачал головой Чусов.