Волчье кладбище

– Ни в коем случае! – возмутился Секвойя. – Я только закончил уборку за кулисами. Вышел на свежий воздух…

– А почему перегаром-то тянет? Или это от тебя, педик? – повернулся Горден к сидящему рядом Поттегрю.

– Мне ещё сегодня спектакль показывать перед министром, не забывай, – возразил Поттегрю. – Серьёзно, Секвойя, почему ты решил, что это был отец Лерри?

– Ну, как почему? Во-первых, эта ряса. Невольно у меня сразу ассоциация со священнослужителем возникла. Хотя он больше на лесное привидение в полумраке походил…

– Значит, накачался-таки! – победно заявил Горден.

– А во-вторых, походка, – поспешно продолжил Секвойя. – Лерри после ранения немного больше на правую ногу опирается. Ну, мне показалось, что этот субъект как-то похоже двигался. И когда он мимо меня проходил, я сказал: «Добрый вечер, падре», а он кивнул в ответ и пошёл дальше. Ну, а потом я уже кровь заметил на рукаве. На предплечье, куда в Робина стреляли.

– Потому что это была та самая ряса Робина, швабру твою в зад тебе! – доходчиво объяснил Горден.

– А-а, вон оно что.

– Погоди, – встрял Поттегрю. – Говоришь, ты у павильона стоял.

– Да, стоял, – важно отозвался Секвойя.

– Ну так как он мог мимо тебя пройти-то? Ты же у павильона стоял, а это добрых ярдов тридцать от леса! Как ты мог с ним говорить? Как ты мог вообще видеть походку?

Секвойя замер.

– Под деревом, собака, валялся! – воскликнул Горден. – Сказал же!

– У меня тяжёлый период, – пробормотал Секвойя.

– А мимо тебя кто-то из парней моих, значит, прошёл. Кто-то из этих сопливых педиков покуражиться решил? Ну я кожу с их яиц на дыни пущу, задницы их на теннисную сетку порву! Отмуштрую так, чтоб каждый знал, как развлекаться на моей территории! – раскатистый бас тренера резко перешёл в ученический шёпот. – Тихо, Кочински идёт!

Я повернул голову к дверям, куда только что вошёл Милек Кочински. Его слабые руки тянулись к земле, ноги еле волоклись. На лице – серый отпечаток пустоты. Он и был теперь тем самым привидением, безучастно сновавшим по сумрачным коридорам, думал я. По образу, разумеется, а не по факту.

Кочински сел на привычное своё место. Кухарка заботливо поставила перед ним тарелку супа с крапивой. Он долго глядел на пар, а затем уставился на плавающие в тарелке зелёные ошмётки.

– Кажется, я не смогу… – спустя минуту сказал он, после чего встал и вышел.

– В чём только дух держится, – вздохнул Поттегрю.

– Ему надо поесть, обязательно, – сказал Секвойя.

Горден покачал головой.

– Кишки мне в глотку, кто же сотворил с его сыном такое?

Глава 16 Убийца обитает в Роданфорде

Вошедший в столовую Дарт возвестил, что министр прибудет через три часа. Поттегрю поднажал с едой. Мы похватали рюкзаки, собираясь уносить ноги, пока нас опять не загнали в павильон.

Дарт присел на край скамьи.

– Не раньше без четверти десять и не позже четверти одиннадцатого…

Мы притормозили у питьевого фонтанчика.

– Чтоб мне сдохнуть! – возвестил густой бас Гордена.

– Два патологоанатома дают головы на отсечение, что убили Тео скорее после десяти… – тихо продолжил Дарт. – После… когда лесник был там…

– Значит, это кричал Тео, – сорвалось у меня громче, чем хотелось.

Головы за преподавательским столом обернулись в нашу сторону. Нас тут же ветром сдуло.

Небо над игровым полем затянулось ватой нерадостных облаков. Ещё утром оно переливалось аквамарином. На жёлтых кленовых макушках было какое-то предощущение майской грозы. Приятно пахло влажной свежестью.

Мы пересекли поле и оказались среди деревьев. Ноги сами двигались вперёд, к чаще. Наш лесной большак с земляным гребнем посерёдке всё так же представлял собой чарующую зону отчуждения, к которой было запрещено приближаться. Мужчины в полицейской форме всё ещё шарили в траве. Креста уже не было.

Нам бесцеремонно приказали убираться. Мы двинулись к тропинке влево.

В двухэтажном здании деревенской библиотеки потолки были чрезвычайно низенькими, я почти касался макушкой потолка. Ноздри щекотала какая-то дикая смесь из запахов плесени и старого дерева.

Агата отвела нас за единственный стол, пустовавший в центре уютной комнаты, и открыла настежь окно. Мы достали учебники, чтобы позаниматься. Агата урывками делилась сведениями о самочувствии сестры. Всё, в общем-то, нормально, но Шивон стыдится выйти на люди. Злые языки не дремлют, как известно. Превратиться из жертвы в охотника или блудливую авантюристку – женщин в той деревне было предостаточно, а материала для сплетен им всегда не хватало. Шивон оказалась лакомым кусочком.

Что до самого Диксона, то и его дела были не гладки. Агата просила о помощи. Неважно, в тюрьме отец или дома – пока не станет ясным, кто виноват, на нём всегда будет чёрное пятно из перетолков и косых взглядов.

Агата тяжело вздохнула.

– Есть какие-то новости?

– Установлено время смерти, – сказал я и по реакции Адама понял, что это не самая приятная новость для ушей Агаты.

Но та уже успела прочесть на моей физиономии всё недосказанное.

– Отца посадят, – отчаивалась Агата. – Кого ж ещё? Как нам спасти его?