Волчье логово божьих коровок

— Вчера никак не получилось, — легкомысленно щебетала она за завтраком. — Приехал… племянник Жора, и сообщил, что хочет жениться! Конечно же, мы всей семьей бегали по городу, подыскивали ему жену!

— А чего сам-то, никак уже? — сквозь зубы спрашивал Кирилл Мокеевич.

— Ой, да кого сейчас молодежь выберет? Вот ваш-то сынок… — начала было Дездемона, но сначала осторожно поинтересовалась. — А где Ника? Чего ее нет?

— Где Ника? — повернулся Кирилл Мокеевич к сыну. — Тебя же спрашивают.

Леонид закрутил головой и как-то торопливо попытался сменить тему:

— А я тут по телевизору сегодня утром смотрел, что к нам приезжает…

— Понятно, — горько усмехнулся отец. — Опять всю ночь по бабам шарахался. И что за семейка: он — налево, она — направо?!

— Так вот и я о том же! — подхватила Дездемона. Ей тоже жутко не понравилось, что ее Лео шарахается по ночам с какими-то бабами! — Ведь выберут себе невесть кого, а потом и ищут ее, свою половинку! А все потому, что на красоту зарятся! Вот наш — то Жорка! На секретарше решил! И чего она может? Ведь ни сварить толком, ни мужа уластить, одна только красота нарисованная! А как смоешь ее, так сразу понимаешь — лучше б ты слепым родился, не так обидно…

— Ох ты, черт!! — подскочил Леонид. — Я ж тоже назначил сегодня важную встречу! Тоже приходит секретарша устраиваться! Пап, ну я побежал! Дездемона, большой привет!

И парень унесся.

— Вот! А я что говорю — никакого понятия, — вздохнула Дездемона, нацеливаясь на еще один бутерброд со здоровенным куском сыра в большую дырку.

— Манечка… ты сейчас пройди ко мне, — поднялся старик, не дав работнице доесть кусок. — Почитай мне «Страсти разорванного сердца».

— Ага, — мотнула головой Дездемона, все же успев затолкать в рот вожделенный бутерброд. — Токо доем…

Она уже два раза читала ему этот импортный роман, про то, как седовласый старец полюбил пышную красотку, а она его отвергала. Но потом он растопил ее сердце, она к нему воспылала страстью, но он теперь был к ней хладен. И каждый день разрывал бедняжке сердце своими приключениями с женщинами. Несчастная на каждой странице пыталась покончить с собой, но всякий раз старец ее спасал, чтобы подвергнуть новым любовным истязаниям. Вероятно, Кирилл Мокеевич считал, что книга написана с его многострадальной судьбы, потому что, едва у него портилось настроение, как он тут же заставлял Дездемону читать этот слезливый роман. И отвязаться от этой повинности не было никакой возможности.

— Сейчас… приду, — еще раз мотнула головой Дездемона, судорожно припоминая, куда же она могла его засунуть.

Старик поднялся к себе, а Дездемона быстренько оглядела комнату — романа не было.

— Чего это ты тут высматриваешь? — змеей зашипела на нее Веранда Георгиевна, и даже толкнула Дездемону шваброй.

Дездемона собралась уже достойно ей ответить, но вдруг заметила, что вся левая сторона лица горничной заплыла от огромного, лилового синяка!

— Веран… Вероника Георгиевна! Миленькая! Да что с вами такое приключилось? — ахнула Дездемона. — Вы ж вся синяя!

— На себя посмотри! — рявкнула недоброжелательная женщина. — Тоже руки-то … в синяках!

Дездемона посмотрела на свои руки. Так и есть… на ее руках четко виднелись маленькие синяки.

— А у меня откуда? — не поняла Дездемона.

— Может, кто за руки хватал, — недобро усмехнулась горничная.

— Чего б это? — фыркнула Дездемона и… вспомнила.

Это она сама себя щипала тогда… во сне. Но… разве после сонных щипков могут остаться синяки? Или она во сне себя так?

У Дездемоны перед глазами снова промелькнула та ужасная палата, безумные глаза, монотонный вой какого-то бедняги… Не может быть… да нет же…зачем? И вообще — она же уснула на этом самом диване, на котором потом и проснулась… Тогда откуда же синяки?

— Дездемона!! — донеслось вдруг со второго этажа. — Ну где там мой роман?!!

— Да пропади ты пропадом! — ругнулась Дездемона и обернулась к горничной. — Вам эта книжка не попадалась? Ну про старческий маразм?

Горничная вытаращила глаза:

— Я такие страсти и вовсе не читаю!! Не попадалась!!

— Где же я ее оставила?

— Да кто тебя знает… — ворчала горничная, остервенело работая тряпкой. — Тебя ж где только не носит, в любую щель суешься…

Дездемона попыталась вспомнить, когда она в последний раз читала про муки несчастной героини…Это было… это было в пятницу, правильно! Тогда еще Кирилл Мокеевич сдуру хлебнул горячего чаю и ошпарил себе весь язык. А поскольку сам он говорить не мог, то потребовал, чтобы ему читала Дездемона. Прямо так на бумажке и написал. И они с ним еще потащились в беседку, потому что он считал, что на улице его язык выздоровеет быстрее.

— Сейчас я, иду-у… — крикнула Дездемона и бегом припустила в беседку.

Если на книжку не позарились субботние гости Мокеевича, то она должна быть там — больше никто на нее не покусится.