Волчье логово божьих коровок

— Легкомысленные девицы, вы говорите? — страшно зашипел мужчина. — Не-е-ет, моя жена не была легкомысленной! Моя жена… а твой! Твари!!!! И ты, и он!!! Сволочи!!! Я все равно тебя убью, поняла?!! А твой поддонок будет ползать по твоей могиле и корчиться от страданий! Один уже такой корчится! А, хочешь, расскажу?! Ха-ха! Да! Твой остался последний!

Жора хотел было заткнуть хаму рот, но Дездемона только шикнула на помощника и с вызовом произнесла:

— Корчиться будет? И кто-то уже корчится? Ты это только что придумал, или давно фантазировал?

— Я?! Не-е-ет, это не фантазия! Где ваш Наговицкий? Нет его! Все думали — пропал без вести, а это я его, ясно?! А Щуров? Щурова видела? Или тебя твой муженек с ним даже не знакомил? А зря! Тогда бы ты знала, как он ежедневно таскается на кладбище к своей молоденькой жене! И ползает там по могиле, и корчится! И твой будет ползать!

— Ну, хорошо, пусть ползает, — попыталась немного успокоить парня Дездемона. — Только ты мне расскажи — а кто такие Щуров и этот… как ты его назвал?

— Наговицкий? Да это же коллеги твоего мужа! Или хахаля, кем он тебе приходится… Тоже психиатры!

— Ага, значит, все же не Какины…

— Да не каки они, а настоящее… дерьмо! Даже хуже! Они… они твари!! И я все равно… я все равно тебя прикончу! — в бессилии плевался злобой парень, и Дездемона вполне серьезно думала, что у этого товарища очень серьезные проблемы с психиатрией. Надо же — как не повезло Кириллу Мокеевичу — вот ведь работка, не знаешь, с кем столкнешься!

— Хорошо, чего ты так, Александр Михайлович… ну прикончишь меня… потом… только ты бы все по порядку рассказал, а то я уже запуталась с тобой, все ругаешься и ругаешься…

И Александр Михайлович стал рассказывать. Теперь он ни кричал, не шипел, а просто тихо, печально вспоминал.

Они с Дашей знали друг друга, кажется, всю жизнь. Вместе в школу ходили, правда, Сашка старше был на два года. Он уже в восьмом классе заметил веселую девчонку с короткими, темными кудряшками, но… как-то стыдился подойти, познакомиться. А вот когда уже в десятый пошел, на школьном вечере она подошла к нему сама — тоненькая, стройная, с огромными карими глазами.

— Пойдем? Потанцуем? — чуть смущаясь проговорила она.

Он пошел и… и больше они не расставались. Потом он ушел в армию, а за это время Даша закончила школу, поступила в институт, и когда Сашка вернулся, сыграли свадьбу. Да ничего у них не было особенного, жили дружно, не ссорились особенно, когда были тяжелые дни, и Сашку так и подмывало выругаться, Даша подходила к нему, прижималась к его груди и просто говорила:

— Вот так прижмусь и ничего не страшно, да же? И кажется, что все у нам получится! И на квартиру накопим, и на хорошую работу устроимся. Да же?

Ну и у какого мужика после таких слов язык повернется ругаться? Конечно же — все будет хорошо! И накопим! И устроимся! И все — все будет отлично!

Да только отлично не стало. Не получилось. И в самом деле, Елизаровым очень нужна была квартира. У Дашиных родителей еще и брат ее женился — куда ж там? А Сашкина мать, женив сына, вдруг вспомнила, что они женщина, и ухватила свое женское счастье — вышла замуж. Мужчина хоть и был работящий, умница, но своей жилплощади не имел — так и ушел из прежней семьи, оставив им все. Мать его с радостью приняла, но … вот теперь жить молодым было негде. А ведь уже и ребеночек намечался, должен был через полгода родиться. Дашка все время на УЗИ бегала, чтобы посмотреть — кого же ждать — мальчика или девочку. Но те все не могли усмотреть пол ребенка. Да им было все равно, главное — было бы куда принести малыша. И Сашка думал. А потом отважился — собрался черте куда, рыть скважины. На полгода оформился, вахтовым методом.

— Саша! Ну не надо уезжать! — будто чуяла беду Даша. — Давай просто так — возьмем ипотеку, сейчас же дают!

— Дашенька! А платить — то чем? Туда ж еще столько всего купить надо! Заработаю денег, и ипотеку возьмем, и в квартиру чего-нибудь купим — малышу же и кроватку надо, и коляску… Ну чего ты? тебе мама поможет, и моя — тоже. Я тебе буду каждый день звонить.

Расстались они так, будто Даша мужа на войну провожала. Даже Сашкина мать и та толкнула ее возле автобуса:

— Ты чего это, девочка? Не реви так, чего беду кликать?

И Даша умолкла. Только из ее глаз все равно большими каплями текли слезы.

Первый месяц Сашка работал, как оглашенный — сильно по дому скучал, хотя и не было у них с Дашкой никакого дома своего. Но вот по ней, по Дашке и ныло сердце. Звонил нечасто. Это только говорится, что сотовая связь в любую дыру пролезет, не пролезала. Там, где они находились, можно было только с одного места звонить, а очередь в это место была — мама не горюй! Вот и глушил себя парень непосильным трудом, будто все деньги заработать хотел один. Ну и не зря старался — хорошо ему закрыли, в городе он бы и за год столько не заработал.