Волчье отродье

- Все в порядке? - спросил он Кару, когда она вновь появилась, ступая вразвалку медленно и сосредоточенно; ее правая рука прижимала бедро, а локоть был отведен в сторону, как будто ей было больно.

- У меня только что начались очень сильные схватки, - сказала она и провела рукой по лбу, словно хотела вытереть пот. - Ух, - голос звучал радостно, но охраннику показалось, что ей страшно.

- Тогда вы приехали по назначению.

- Не совсем, - ответила она. - Я должна быть в больнице "Седарс". Где здесь телефон?

Охранник указал направо от регистратуры. Кара ввалилась в будку и позвонила Дороти.

- Кажется, я рожаю, - сказала она. - Нет. Не знаю.

- Говори-говори, - велела Дороти.

- Схватки были только три раза.

- Ну-ну.

- Очень больно.

- Так и надо.

- Но... очень-очень.

- Знаю. Не молчи.

- Я звоню из травмпункта, - она назвала больницу. - Ричард порезал руку. У нас... все получилось... мы...

Шелестящий лист горячей фольги стал разворачиваться у нее в животе. Кара пошатнулась, но удержала равновесие и почти сползла на корточки у телефонной будки, с трубкой в руке и глядя в пол. Ее так поразило, что ее чрево неожиданно присвоило для собственных нужд все чувствительные проводящие пути ее тела, что, как и в первый раз, она забыла, что нужно бороться с болью, пытаться облегчить схватки с помощью дыхания и других способов расслабления, которым ее учили. Вместо этого она дала боли завладеть ее телом и только по-детски пылко молилась, чтобы боль скорее прошла. Линолеум у нее под ногами был цвета охры, с розовыми и серыми крапинками. От него пахло пеплом и сосной. Из телефонной трубки до Кары доносился голос Дороти; она советовала снять напряжение с подбородка, расслабить лопатки, бедра. Потом боль отпустила так же быстро, как возникла. Кара встала на ноги. Пальцы, сжимавшие трубку, болели. Боль веером расходилась вниз от поясницы. В остальном все было как всегда.

- Ты рожаешь, - сказала Дороти.

- А вы уверены? Как вы определили?

- По голосу, дорогая.

- Но я же ничего не сказала.

Впрочем, произнеся это, Кара услышала эхо собственного голоса, секунду назад говорившего: "Хорошо... хорошо... хорошо".

- Я приеду через двадцать минут, - пообещала Дороти.

Когда Кара нашла Ричарда, им уже занимался фельдшер, большой осанистый негр, который назвал себя Норделом, хотя на халате значилось "Коли". Волосы у него были аккуратно заплетены в косички и украшены бусинками. На руках сделан маникюр с белым ободком по краю ногтей. Он притворялся, что Ричард ему нравится, или притворялся, что притворяется. Рука у него была твердая, и швы, проложенные по распухшему пальцу Ричарда, напоминали цепочку ползущих друг за другом муравьев. Ричард выглядел бледным и взволнованным. Он притворялся, что ему забавно общаться с Норделом.

- Не беспокойтесь, подруга, я уже за вас ему хвост накрутил, - обратился Нордел к Каре, как только она вошла в травмпункт. - Вам рожать, а он руки режет. Я так и сказал: не делом, друг, занимаешься.

- Просто нахальство, - подхватила Кара.

- Бог ты мой, вы только посмотрите. Вот это живот! Как это вы за рулем-то поместились?

Ричард рассмеялся.

- А ты бы помалкивал. - Нордел проделал еще одну дыру у Ричарда в пальце, потом протянул нитку, продетую в кривую хирургическую иглу. - Вам когда рожать?

- Две недели назад.

- Ага, - он покосился на Ричарда. - Как будто ей больше не о чем беспокоиться. Зачем это тебе понадобилось напарываться на этот чертов нож?

Ричард снова рассмеялся. Казалось, ему вот-вот станет плохо.

- Имя-то уже придумали?

- Еще нет.

- Знаете, кто родится?

- Не знаем, - сказала Кара. - Ножки все время мешали. Ричард хотел бы девочку.

Ричард посмотрел на нее. Когда она вошла, он заметил, что лицо у нее изменилось, веснушчатая бледность и усталость последних недель сменились румянцем и нервным блеском в глазах, которые могли означать радость или предчувствие.

- Да ну, - сказал Нордел. - Разве ты не хочешь, чтобы у тебя рос сын, такой же, как ты?

- Это было бы неплохо, - сказал Ричард.

Кара закрыла глаза. Руки поползли по животу. Она закачалась и опустилась на пол. Нордел отложил свой иглодержатель и стянул перчатки. Он наклонился к Каре и положил руку ей на плечо.

- Ну-ну, моя хорошая, я знаю, тебя учили правильно дышать, так что дыши.

- Ох, Ричи...