Волчье время

Нойе вообразил, как Королева представляет Айрис Ирему, и его замутило. Письмо дан-Энрикса было как камушек, способный стронуть целую лавину. Нойе знал, что, если Айя решит что-то сделать, ее не переупрямить. Вздумай он сказать, что их поездка чересчур опасна, чтобы брать с собой девчонку, Королева отмахнется от него так же небрежно, как всегда: 'А что с ней делать, усадить за пяльцы?.. И потом, я же и правда обещала'. Альбатрос уже успел удостовериться, что спорить с Королевой совершенно бесполезно. В благодушном настроении Айя могла отшучиваться от него часами, но, как только Альбатрос переступал какую-то незримую черту, она спокойно, но безжалостно напоминала Нойе, что Айрис - ее дочь, и она, мол, не спрашивала у него советов, как ее воспитывать.

А если Айя предпочтет остаться в Серой крепости, и он отправится в Адель один... Айя ничуть не походила тех женщин, которые, проводив мужчину в море, будут тосковать и без конца высматривать вдали знакомый парус. Однажды, отправляясь на Томейн, Нойе осмелился спросить, будет ли она ему верна, но Королева только рассмеялась. 'Может, да, а может, нет... Что толку говорить о будущем, как будто это прошлое? - в улыбке Айи ощущалось снисхождение, как будто Нойе был ребенком, который просил достать ему луну. - Положим, ты пообещал бы, что будешь мне верен, а потом нашел на берегу какую-то девчонку и совсем потерял голову. Уверена, ты все равно бы поступил по-своему, только еще и злился бы на то, что нарушаешь обещание. Уж лучше ничего не обещать!'. Альбатрос тогда не нашелся, что ответить, но потом, раздумывая над ее словами, понял, что, хотя никто, действительно, не знает собственного будущего, готовность что-то обещать все-таки что-то значит. Как, впрочем, и неготовность...

- Если не секрет, о чем ты размышляешь с таким мрачным видом?.. - спросил Кэлрин Отт, и Нойе вздрогнул, осознав, что сидит над нетронутой тарелкой с исключительно угрюмым выражением лица.

- Я думаю, что лучше уж приказы, чем такие "дружеские" просьбы, на которые нельзя ответить "нет", - с прорвавшейся досадой сказал он.

Отт озадаченно нахмурился, а потом залпом допил пиво и отставил кружку, чтобы не мешала разговаривать.

- Я понимаю, - осторожно сказал он. Подобное вступление заставило Альбатроса желчно ухмыльнуться. Как же, "понимает" он... да что он может понимать! Кэлрин явно заметил выражение его лица, но не смутился и продолжил свою мысль. - Я думал то же самое, когда дан-Энрикс попросил меня отправиться сюда. Я семь последних лет ждал его возвращения и представлял, как буду рядом с ним и наконец-то опишу какие-то события по собственному опыту, а не с чужих рассказов - а он отсылает меня к Хеггу на рога! И ладно бы он понимал, что наступает мне на горло - так ведь нет... Он искренне считал, что просит меня об услуге, а я добровольно соглашаюсь. Но потом, уже в пути, мне пришло в голову, что в этом есть определенный смысл. Разве можно приказать кому-нибудь сражаться с Олваргом?.. Иногда мне самому становится не по себе, когда я начинаю размышлять о том, что делаю. Только подумай - мы увидим то, о чем ваши барды пели столько, сколько существуют Острова. Мы отправляемся участвовать в Последней Битве!

- Значит, ты и правда в это веришь? - напряженно спросил Нойе.

- А ты нет?..

- Не знаю, - Альбатрос задумчиво поскреб свою курчавую, жесткую бороду. - Я и верю, и не верю... Мальчиком я слушал древние легенды и мечтал - вот бы со мной случилось что-нибудь подобное! Когда отец приглашал к нам какого-нибудь барда, и все в доме собирались слушать его песни, я всегда воображал, что этот бард пришел сюда нарочно для меня. Как те сказители, которые встречались в юности героям старых песен. Я закрывал глаза и представлял - вот сейчас он закончит петь, отложит арфу и посмотрит прямо на меня. И спросит - ты готов пойти со мной?.. И в своем воображении я всегда отвечал - конечно, я готов!

- Твое желание сбылось, - серьезно сказал Кэлрин.

Нойе криво усмехнулся.

- Да уж. Но, боюсь, оно сбылось немного поздно. Слушай, Кэлрин... передай дан-Энриксу, что я прошу меня простить. Скажи ему... скажи, что я благодарю его за то, что он тогда не принял у меня присягу.

Заставив себя произнести эти крамольные слова, Нойе почувствовал большое облегчение - и вдруг подумал, что, возможно, был несправедлив к дан-Энриксу. Может быть, дайни потому и ограничился обычным дружеским письмом, что не хотел припереть Нойе к стенке?.. Для кого-то вроде лорда Ирема естественно как выполнять приказы, так и требовать их выполнения, но дайни, сколько помнил Нойе, всегда поступал по собственному усмотрению и перешагивал через приказы и законы с такой легкостью, что окружающих бросало в дрожь.

Нойе подумал, что командовать у Крикса получалось так же плохо, как и подчиняться.