Волчьи игры

– Значит, мы сегодня квиты, сын.

Эск встал, подошел к окну и демонстративно повернулся к наследнику спиной, давая понять – аудиенция закончена, и горе тому, кто осмелится продолжить бесполезный спор.

В такие моменты Идгарду казалось – еще мгновение, и отец шагнет вперед, сквозь стену, навстречу ветру и последнему полету бескрылого существа.

Умфрэйд эрна Хайнри

...Пестрые бока важенки вздымались и опадали, мощные задние ноги вязли в снегу, но почти загнанная оленуха все еще боролась. Умфрэйд одним великолепным прыжком взвилась над снежной равниной, на миг застыла, распластавшись в полете, вольная и неотвратимая, как стрела. Жаркий и густой запах добычи, ее борьбы и страха, заполнил ноздри волчицы, и в восторге дочь Морайг щелкнула клыками, уже почти...

– Ваше превосходительство! Эрна Хайнри!

Госпожа полковница распахнула глаза, в которых еще отражались бескрайние снега и сладкий бег по равнинам Оддэйна.

В дверь стучали деликатно, но настырно.

– Ваше превосходительство!

– Какого змея, Эйдри?! – Спросонья ролфийка не то хрипела, не то рычала, но секретаря, привычного к ее нраву, такой ответ не смутил.

– Ваше превосходительство, сообщение из Индары! Срочно, весьма срочно. Лично в собственные руки вашего превосходительства!

– Там-то что могло стрястись? – риторически вопросила Паленая Хайнри, обращаясь к беленому потолку у себя над головой, и недовольно буркнула: – Ждите!

Спустить ноги с кровати – это полдела, надобно ведь еще и встать, нашарить на полу шлепанцы и умудриться попасть в рукава халата. И куда, скогти его Локка, запропастился ночной чепец?

– А-а, и пусть его... – проворчала резидентша, изворачиваясь, чтоб завязать кушак халата одной рукой. – И где собака Тангейн, а? Запил, что ли... Эйдри! Войдите и помогите же мне!

Помощник немедля просочился в спальню, старательно отводя глаза. Видеть госпожу полковницу этакой растрепой было и впрямь непривычно, но что ж поделать, если ее превосходительство сама строжайшим образом повелела будить ее в любой час, если доставят срочные известия?

– Прекратите моргать, будто сыч на ветке, и помогите мне одеться. Запишите – сержанту ир-Тангейну пять плетей, коли не найдется оправданий его отсутствию. За леность! Который нынче час?

– Четверть пятого, ваше превосходительство.

– Та-ак... – искомый чепец нашелся у госпожи резидентши на голове. Эрна Хайнри сунула под него руку, поскребла ногтями лысину и сильно потерла глаза. – Раз мой денщик сгинул, будете вместо него. Курьера и горячей кадфы в мой кабинет. Живо!

– Но, ваше превосходительство... – капитан Эйдри чуть развел руками и вздохнул. – Там... э-э... ваш шурий спит.

– Где?

– В вашем кабинете. В креслах. Вы же сами позволили ему изучить бумаги, вот он и... э-э... увлекся. Наверное. А сержант ир-Тангейн его сторожит, на всякий случай.

– Чтоб не уполз? – Пробуждение эрны Хайнри дошло до стадии утреннего сарказма. – Отставить плети. Кувшин кадфы и дюжину гренок в мой кабинет, и курьера все равно туда. Выполнять!

Шурий, и верно, спал, причем весьма трогательно – свернувшись клубочком в двух составленных вместе креслах. Эрна Хайнри посмотрела на Джэйффовы ноги в сапогах, возложенные на ее, Хайнри, любимый пуфик, потом на Джэйффов же зад, умостившийся в ее, Хайнри, любимом кресле, и угрюмо засопела. Ролфийское гостеприимство, конечно, штука легендарная, но всему должна быть мера!

На стуле у дверей пригорюнился ир-Тангейн, придавая общей умильности картины оттенок фантасмагории. Эрна Умфрэйд не стала нарушать идиллию и сакраментальный вопрос: «Эт-то что?» – задала громовым шепотом. Подвески люстры нежно звякнули, денщик вздрогнул и подпрыгнул на стуле.

– Спят-с они, – едва ли тише, чем патронесса, ответствовал он.

– Вижу, – хмыкнула полковница и распорядилась: – Ширму поставь и закрой... это. Еще не хватало курьеров пугать...

Капитан Эйдри и Тангейн живо перетащили к импровизированному шурианскому ложу расписную ширму в старосинтафском стиле, и внеуставное безобразие скрылось с глаз.

Чтобы шуриа не услышал, как вокруг топают ролфи, ему нужно отрезать уши. Для начала. Дети Хелы для того созданы – производить вокруг себя шум-тарарам. Какой уж тут сон?

– Доброе утро, моя госпожа, – молвил разбуженный рилиндар.

Это же так романтично, когда тебя еще затемно будят хелаэнаи. Аж слезу вышибает от непрошеных воспоминаний.

Эрна Хайнри сварливо рыкнула:

– Ночь еще. Спи, и чтоб тихо!

И тут же начала раздавать указания очаровательным хриплым басом.

Секретарю: «Курьера сюда!» И денщику: «Где моя кадфа, Тангейн?»

Так бы лежать и слушать, слушать и вспоминать, вспоминать и умиляться. Сколько веков прошло, а до сих пор рука сама тянется к ихинце – перерезать луженую глотку Паленой Волчице. Джэйфф бросил на ролфийку полный обожания взгляд. Рядом с ней куда только делись все эти бесчисленные годы смирения и забвения. Унесло ветром.

– Да какой уж тут сон... – Он сладко зевнул и поинтересовался: – А что случилось-то? Пожар? Война? Отчего такой переполох?