Волчьи игры

Индара – город большой и шумный. Все в нем не так, как принято, все наперекосяк. Улицы, похожие на человеческие реки с каменными отвесными берегами, каналы, в которых от лодок не видно воды, и, конечно, люди, даже мысленно называющие себя только индарцами. Едва из слабеющих рук имперской Саннивы вывалился златой стяг Столицы Мира, как его тут же подхватила Индара. Сам себя не похвалишь – похвалы не дождешься, вот конфедераты и подсуетились. На каждом углу вот уже десять лет орут на все лады – только здесь, в Индаре, можно купить самые модные наряды, самые роскошные драгоценности, самые последние технические новинки. И летят, как... пчелы на мед, со всего континента коммерсанты-негоцианты, биржевые игроки и спекулянты, мошенники и шпионы. И всем найдется место в богатой и счастливой Индаре. А значит, и встретить на ее узких улочках можно кого угодно – надушенную, как целая парфюмерная лавка, красотку-куртизанку, бдительного посольского офицера в гражданском, бледного до синевы профессионального игрока, университетского ученого в длиннополой мантии с толпой учеников-студиозов, бродячего тива-проповедника, сумасшедшего, попрошайку, пьяницу и шуриа. Достаточно остановиться и оглядеться повнимательнее, чтобы увидеть все мыслимое разнообразие лиц всех профессий и занятий. Джэйффу Элиру нравилось умоститься где-нибудь на балкончике ресторации, заказать кадфы с перцем и, неспешно попивая жгучий напиток, лорнировать текущую внизу толпу. Все эти люди, такие разные и такие похожие, спешили по своим делам, и никому не было никакого дела до бывшего рилиндара. Ведь шаман всегда чувствует, когда на него смотрят. А уж если это внимание исходит от ролфи...

В самое первое мгновение Джэйффу померещилась Грэйн. Русые косы женщины, уложенные в сложную высокую прическу, открывали взгляду крепкую, но стройную шею, и в ее изящном повороте было что-то до боли узнаваемое. Опять же, розовое ушко, не отягощенное сережками. Только у светлокожих северян-ролфи бывает такой перламутровый оттенок кожи, который при малейшем волнении розовеет. А еще от женщины исходила чувственная волна интереса.

Но – нет! Не Грэйн, хоть и похожа, очень похожа. Элир ответил дружелюбным взглядом. А что такого? Если уж ролфи могли возлюбить шуриа, то и он возлюбил, одну из них – очень сильно, остальных просто за то, что они сородичи эрны Кэдвен.

Женщина ответила ласковой улыбкой, тут же сменившейся маской удивления-узнавания, а затем...

«Ты – такой красавчик, шуриа! Прямо так бы и съела. Но ты – шуриа, и от тебя у меня могут быть дети змеиной крови. Зачем мне это горе? Зачем им это нужно?»

Конечно же, она не сказала вслух ничего подобного, и даже не подумала, но Джэйфф столько раз видел на лицах ролфийских женщин это выражение, что узнавал сразу. В том числе и в глазах Грэйн. Там, среди буйной зелени страсти, всегда таилась змея древнего, как Проклятье, страха. Шуриа редко обманываются в любви, их меньше всего мучают вечные сомнения «любит – не любит». Грэйн Кэдвен любила Джэйффа Элира, но наследников для своих земель родила от хелаэная. Так и должно быть, землей Морайг должны владеть ее родные дети. Хозяином Кэдвена и трех кривых яблонь будет по праву Сэйвард – зеленоглазый морской волчонок, точно так же как однажды в кресло главы рода, что стоит в гостиной «Лалджеты», по праву сядет Шэррар Ияри – шуриа. Все – правильно. Или нет?

Элайн эрн Дагэйн леди Конри

«Ну, по крайней мере рогов у него нет, – с облегчением, в котором нашлось бы не так уж много сарказма, подумала Элайн, стараясь не слишком глазеть на первого в ее жизни северянина. – И торчащих из пасти клыков тоже не видно. Уже хорошо. Если бы еще не этот запах...»

Вообще-то леди Конри весьма одобрительно относилась к мужским духам. Гораздо приятней иметь дело с человеком, который благоухает кедром, имбирем, сандалом и... м-м... пожалуй, корицей, чем обонять насыщенное сочетание козла, чеснока, жевательного табака, дурного пива и несвежих носков. Нет, духи у господина, представившегося Фэлтсом, замечательные, вот только вылил он на себя, похоже, целый флакон, а то и два. Для чуткого ролфийского носа Элайн это была настоящая пытка. Впрочем, неписаные правила поведения, приличествующие даме ее статуса, не позволяли леди Конри выразить свое недовольство даже намеком... до тех пор, пока ароматный визави ей нужен.

Но, если на мгновение забыть о странной тяге к ядреному мужскому парфюму, ничего такого выдающегося во внешности господина, называвшего себя Фэлтсом, не нашлось бы даже под лупой. Человек как человек: среднего для мужчины роста, чуть сутулящий широкие плечи, с легкой рыжинкой в темно-русой шевелюре и густых пышных усах, которые нипочем бы не выросли ни у одного чистокровного ролфи.