Волчьи стрелы

— Давааааай, родимый, ээээээээээйй! — задорно прокричал Невер, снова вскинув вверх руку в парчовой рукавице и отправив в небо своего любимца Кургана. Могучий сапсан взмыл к облакам, описал широкий круг и по крикам сокольников начал преследовать свою жертву. Как ни старалась утка, петляя, запутать хищника, Курган в который раз обрушился на добычу, и очередная бездыханная тушка полетела на землю.

Седла охотников и ловчих уже были увешаны, как бахромой, тороками с дичью. Вдруг у Ладимира все пошло наперекосяк. Его кречет Ререг, войдя во вкус, продолжал кружить под облаками, не реагируя ни на зов княжича с ловчими, ни на приманку — голубиные крылья на алом бархате. Кречет перестал различать добычу и хищных «братьев»; первым под предательский удар попал пролетавший мимо ястребок Килей. Сцепившиеся птицы зависли серым клубком, потом ястреб обмяк и рухнул вниз, беспомощно кувыркаясь в потоках ветра. Он с такой силой ударился оземь, что с его головы даже слетел клобучок[46].

— Ты это нарочно! — раздался визгливый возглас Яромира. — Ты, ты, я видел!

Мальчик стремительно подъехал к Ладимиру, вперил в него свои синие глаза, в которых блестели слезы обиды. Щеки его пылали горячим румянцем, а губы дрожали.

— Кем ты себя возомнил, что изволишь со мной такие шутки шутить? Думаешь это смешно? По что Килеюшку моего погубил? Думаешь, тебе все дозволено, коли ты Аленушки жених?

— Окстись, друже! О чем толкуешь? Кречет мой белены объелся, своих кромсать вздумал. Только я тут причем? Сдался мне больно твой ястреб, — с усмешкой ответил Ладимир.

— Врешь, врешь собака! Видел я, как ты кречета на Килея натравил!

— Осторожней, княжич! С равным говоришь! Я не посмотрю, чей ты сын. Уймись, не то придется ответ за наговор свой нести! Ты мал еще и глуп, посему на этот раз прощу тебя, но впредь думай, прежде чем говорить! — предостерег Ладимир, с трудом сдерживая гнев.

— Ты еще пугать меня будешь? Да я, да я ….

— Что, ТЫ? — боевым рогом протрубил голос Невера.

Оглядевшись по сторонам, Яромир увидел, что охота остановилась; ссора привлекла всеобщее внимание и привела всех в замешательство.

Под веселый звон колокольцев на конской сбруе Невер степенно приблизился к сыну. Солнце лениво перекатывалось в складках его фиолетовой шелковой свитки, воспламеняло золотое круглое оплечье у него на груди и витые обручи-запястья на рукавах. Нахмуренные брови великого князя сливались с собольей опушкой его шапки.

— Ежели ты грозишь кому, так изволь свою угрозу выполнять, — сказал он с недоброй ухмылкой. — А то ни враги, ни друзья тебя бояться не будут. А каков князь, ежели его никто не боится? То не князь — то пугало огородное. А ну ка, слезайте оба с коней!

— Государь, к чему … — начал было Ладимир. Но Невер резко прервал его взмахом руки.

— Не противься! Как иначе решить, кто прав, кто виноват? Яромир одно твердит, ты — другое. Иного пути нет — только поединок!

Оба спешились и уставились на князя: сын — со страхом и ожиданием, а будущий зять — с явным недовольством.

— Ну что стоите-то? Вперед, кто верх возьмет — того и правда.

— Государь сеяжский, не гневайся! Но не буду я с княжичем биться. Мал он еще, пострадать может, — снова возразил Ладимир.

Слова эти хватили топором прямо по самолюбию Яромира. Наклонившись вперед, словно молодой бычок, и вытащив из ножен меч, пока что испытанный лишь на тренировках, с диким воплем он ринулся на обидчика. Гривноградский княжич искусно увернулся от широкого взмаха, затем — от еще и еще одного. Ловко уйдя от очередной атаки, он поймал и вывернул разящую руку Яромира ему за спину; клинок плашмя шлепнулся на траву. Вполсилы Ладимир оттолкнул обезоруженного противника — тот упал на землю.

— Довольно! — снова протрубил голос Невера. — Ну, Яромир, посему выходит, не твоя правда. Проси прощения за наговор свой и оскорбление!

Вскочив на ноги, мальчишка умоляющим взором вцепился в отца, попытался возразить, но слова иссохли и превратились в пыль у него во рту. Он здорово запыхался от гнева и хаотичной рубки воздуха. Его парчовое, убранное жемчугом одеяние помялось и замаралось пятнами травы, шапка осталась валяться где-то под ногами, а волны волос захлестнули половину лица.

— Не смей отцу перечить, маленький наглец! Мало тебе досталось? Еще желаешь? Сказал — проси прощения! — заорал Невер.

— П-п-прости, Ладимир! Виновен пред тобой, каюсь! — выдавил из себя Яромир, осознав безысходность своего жалкого положения.

— Ну, ежели тебя и это ничему не научит, уже и не знаю, что с тобой делать, — с досадой сказал великий князь, возвышаясь на своем боевом скакуне, подобно громадному изваянию. — Драгомир, Протас! — позвал он своих дружинников. — Проводите княжича во дворец, пусть сидит в своих покоях и никуда не выходит, покуда я не позволю!

Глава 6. Месть