Волчья башня

Проснувшись, Айлэ обнаружила себя в незнакомом месте — комнате с выходом на открытую террасу, испещренную пробивающимися сквозь густую листву солнечными лучами. Вдалеке виднелась сизовато-зеленая цепь плавно поднимающихся и опускающихся холмов, на вершине одного из них белела высокая башенка. Дерево качалось под ветром, золотые пятна беспечно метались туда-сюда, и в такт с их движениями откуда-то наплывали волны печальной и размеренной мелодии. Какое-то время девушка бездумно следила за игрой солнечных зайчиков, потом приподнялась и огляделась — она лежала на широком и низком диване, а рядом сидела и озабоченно смотрела на нее смутно знакомая белокурая женщина. Напрягшаяся память подсказала странно звучащее слово — «Рагиби». Прочие мысли, включая собственное имя и обстоятельства, при которых она сюда попала, тонули в призрачном зеленоватом сумраке. Это казалось неправильным: человек должен знать, что с ним случилось.

— Все хорошо, — сиделка заговорила прежде, чем девушка сумела обдумать свой первый вопрос. — Ты жива и вполне здорова. Помнишь, кто ты такая и где находишься?

— А… — попыталась заговорить Айлэ, но вместо собственного довольно приятного голоса услышала хриплое карканье. Ей немедля сунули плоскую серебряную чашу, наполненную молочно-голубой жидкостью, и велели пить залпом. Неведомое снадобье помогло: утраченная было речь и самовольно отлучившаяся прогуляться память вернулись. — Мое имя — Айлэ диа Монброн. Ты — госпожа Рагиби. Я тебя уже видела. Это Древесный Чертог в городе Альваре…

Она съежилась, раздавленная хлынувшей в опустошенную голову массой недавних воспоминаний, испугов, тревог и страхов, а еще отголосками изматывающего ожидания в полутемной комнате, когда шагах в трех от нее лежало тело убитого ею же создания, прожившего так долго, что Айлэ затруднялась представить себе подобный срок. Руки мелко затряслись — Рагиби едва успела подхватить выпавшую чашу, одновременно успокаивая подопечную и заверяя ее, что все опасности уже позади. Девушка не верила, жмурясь в попытках удержать готовые вот-вот хлынуть слезы и отчаянно мотая головой в жесте отрицания, пока рядом с ее ложем не простучали еще чьи-то шаги. Цепкая рука сгребла ее за плечо, чувствительно встряхнув пару раз, и низкий голос велел немедленно прекратить это безобразие.

От неожиданности баронетта Монброн не очень-то воспитанно открыла рот, издав несвязный вопросительный звук, вылившийся в обрадованный вопль:

— Хасти!

— Кто-то однажды сказал мне, что я похож на фальшивую монету или дурную новость — постоянно возвращаюсь, — магик присел на край дивана, и Айлэ немедленно перебралась ближе, не в силах поверить в благополучное появление сгинувшего неведомо куда «телохранителя». Уже, впрочем, не «варвара из дикой Киммерии» — Хасти обратился к госпоже Рагиби на ее родном наречии, та согласно кивнула и вышла. — А ты, как я смотрю, зря времени даром не теряла. Кто бы мог подумать, что одна-единственная маленькая девчонка способна перевернуть с ног на голову целое альбийское королевство!

— От меня на самом деле почти ничего не зависело, — восстановила справедливость баронетта Монброн. — У местных заговорщиков уже давно все было готово, им требовался только подходящий случай. Забавное все-таки совпадение, что нужным человеком оказалась я. Или так выглядят причуды судьбы?.. Слушай, эта постоянная грустная музыка — она мне мерещится или звучит на самом деле?

— Звучит, — одноглазый чуть склонил голову набок, прислушиваясь. — Это плач по ушедшему Верховному правителю Заповедного Края. Каким бы он ни был и сколь скверным характером ни обладал, но обитатели Альвара намерены проводить его в последний путь согласно всем требуемым традициям, дабы спустя положенное время опустевший трон Чертога занял другой владыка.

— Другой… или другая? — внезапно сообразила Айлэ, не удержавшись от тихого хихиканья.

— Все может быть, особенно в нынешние переменчивые времена, — согласился маг. — Кстати, что касается королей, королев и прочих сильных мира сего… Ну-ка вставай, проверим, можешь ли ты самостоятельно держаться на ногах. Медвари изъявляла настойчивое желание тебя видеть, как только ты изволишь оставить страну своих грез и очнуться. Полагаю, тебя станут дружно благодарить, осыпать щедрыми дарами и предлагать остаться в Альваре на веки вечные, — Хасти намеревался произнести последнюю фразу с иронией, а прозвучала она почему-то тоскливо — словно ему самому не хотелось покидать Потаенный Град.