Волчья дорога (СИ)

Капитан отдыхал и немного бесцеремонно рассматривал французов, а они его — точнее его плащ, небрежно брошенный на один из стульев. Хороший, тёплый плащ, недлинный и с широкими рукавами — покроя, который на восток от Рейна называют мушкетёрским, а на запад — a-la cossak. Шведы привезли его в Германию, вместе с кузькиной матерью, из стран полуночных, а уж у них переняли покрой все, кому не лень. Капитан пару минут удивлялся такому интересу к заурядному, в общем то, предмету гардероба, потом кое-что вспомнил, кивнул на плащ и сказал одно слово:

— Нордлинген, — плащ был французский, трофейный, взятый на поле той, несчастливой для империи битвы. Чужие вензеля капитан спарывал сам и на редкость криво — латинская буква L была ясно видна даже в таком свете.

— Трофейный? Кому-то не повезло.

— Случайно, не Ваш, месье? — мягко усмехнулся капитан. Младший из французов ответил на улыбку улыбкой.

— Нет. Я лицо духовное…

Теперь пришёл черёд капитану удивляться. Француз конечно выглядел сугубо штатским человеком — тонкое, моложавое, очень правильное лицо, длинные, раскинутые по плечам волосы. Дорожный кафтан — неброский, ладный, одинаково годный и для бивачного костра и для дворцовой залы. Руки в перстнях, небрежно державшие отливающий рубином бокал. Изящные, немного женственные кисти рук. Но глаз у капитана был намётанный — шпагу эти тонкие пальцы держат куда уверенней, чем четки.

Француз заметил направление его взгляда и улыбнулся ещё раз — понимающе.

— Да, было время, и я шагал под барабанный бой. Но оставил службу после осады Ла-Рошели — молитвы и проповеди кормят лучше, чем марши и караулы.

— Воистину, — сказал капитан, откинувшись к стене, — что привело Вас в Германию?

— Были на мирном конгрессе, теперь путешествуем. Интересная страна. Интересные люди.

— Дикие, правда, — хохотнул гигантский шевалье.

— Суеверные, я бы сказал, — мягко поправил Эрбле своего спутника. — но интересные. Что нам только не рассказывали в дороге. Настоящий клад, для человека, склонного к сочинительству. Я, сударь, на досуге балуюсь пером, а иные истории, рассказанные в каком-нибудь трактире, стоят греческих трагедий. Например … — тут француз коротким жестом поправил волосы и незаметно тронул пальцами мочку уха… — например, однажды мне рассказали историю о солдате, которого было невозможно убить.

В углу что-то глухо звякнуло. Отсвет пламени пробежал багровым по вину в стаканах и тяжёлым перстням на руке француза. Капитан усмехнулся и ответил коротко.

— Чего только люди не говорят.

— Как ни удивительно. Говорили, пули и клинки просто отскакивали от него, как от заколдованного.

— Не удивлён. Когда новобранец заряжает мушкет — он обязательно просыпет половину пороха на землю. Да и ветераны иногда грешат таким, чтобы не калечить плечо отдачей. А потом рассказывают сказки о заколдованных врагах. Кстати, сказка не говорила, что стало с тем солдатом?

— Умер, — коротко ответил француз. Де Брасье хохотнул и добавил

— Говорят, на него что-то упало.

— Значит, сказка врала, — ответил капитан равнодушным тоном, украдкой покосившись на сапоги.

— Да. — ответил француз мягко. И снова тронул пальцами мочку уха — чуть манерным и так неуместным здесь жестом.

— А Вам не жалко, капитан?

— Не жалко чего?

— Что сказка оказалась ложью?

«Наоборот», — подумал капитан, но не ответил. Не нравились ему эти французские сказки, ой не нравились.

А в этот момент, Магда, набиравшая во дворе воду в ведро заметила как кто-то со всех ног, опрометью бежит напрямик через двор. Лагерные костры плюнули в небо снопом искр, вспышка выхватила высокую, нескладную фигуру и чёрный ёжик волос. Юнкер. НеЛис бежал по двору — в одном сапоге, на ходу пытаясь попасть руками в рукава камзола. Рубашку Рейнеке тоже где-то потерял. Магда улыбнулась, напомнила себе, сколько лет она уже замужем и попыталась сообразить от кого из её подруг это чудо так стремительно убегает.

Что-либо ответить французам капитан Лесли не успел. Дубовая двустворчатая входная дверь с треском распахнулась. На пороге, вцепившись пальцами в доски косяка возник юнкер. Всклокоченный, задыхающийся от быстрого бега. Плащ парень где-то потерял, камзол болтался на одном плече. И вид у него был самый отчаянный.

— Помогите, капитан, скорее. Они её сожгут...

При этих словах итальянец Лоренцо вскочил с места — руки на эфесах клинков.

— Кого — её? Говорите толком, юнкер. — рявкнул Яков не сходя с места.

— Ведьму. Ну то есть не… — на этих словах юнкер сбился, потерял дыхание. Из дальнего угла донёсся хорошо знакомый глухой лязг — Мушкетер Ганс оскалился волком, вскинул мушкет и начал внимательно осматривать курок и полку.

— Подробнее — рявкнул капитан ещё раз. Рейнеке кое-как перевёл дыхание и рассказал.

Оказывается тут недалеко была деревня. Недалеко, милях в пяти к северу. «И как мы мимо неё прошли?» — подумал капитан мельком. Но сейчас это было не важно. Важно то, что местным почудилась ведьма и они решили её спалить. По всем правилам, будто к ним в лапы попалась не несчастная деревенская девка, а сам враг рода человеческого, лично.