Волчья дорога (СИ)

По неписаным правилам штатского полагалось сейчас осадить, чтобы знал место. Капитан порылся в памяти в поисках подходящей цитаты из маршала Валленштейна. Или Торстентона. Или ещё кого генералов этой войны, прославленных, но крутых и далёких от гуманности. Не нашёл, извинился про себя и начал импровизировать:

— Простите, майстер Лазарь...

— Конрад.

— Либо вы Лазарь, воскресший из мёртвых, либо стреляли не мои. Мои не промахиваются.

Капитан отвечал как подобает — вежливо, с приличной моменту улыбкой. А про себя прикидывал, сколько лишних нарядов получит от Якова горе-стрелок: за драку, за оружие в городе, за то, что заставил капитана говорить разные мерзости. А ещё и улыбку на лице держать — за неё отдельно.

— Осторожнее, герр капитан, пожалуйста, — услышал он сзади взволнованный шёпот штадтшкрибера, — майстер Флашвольф действительно дознаватель городского суда… и знаменитый охотник за ведьмами...

Яков пожал плечами, но мысленно добавил к списку еще десяток нарядов — за отвратную стрельбу.

— Охотник за ведьмами?

Дознаватель провёл ладонью по рукаву — левому. Мелодично прозвенели друг о друга монеты.

— Кельн, — бросил он, как будто это что то объясняло. Потом опять:

— Бамберг, — Якова передёрнуло при последнем названии.

— Бамберг? Ваши там сожгли больше тысячи человек.

— Законно. По приговору суда.

— «Северный лев» так не считал. Он выгнал вас в шею оттуда.

(Кличка Гюстава-Адольфа, короля Швеции. Убит в бою при Люцерне, лет за 15 до описываемых событий)

— Нечестивец мёртв. Поразил господь пастыря и рассеялись овцы. Ибо сказано — не потерпи в доме своём ни блудника, ни ворожеи.... — дознаватель сделал паузу, поймал взгляд капитана. Глазами, холодными, как зимняя хмарь. И продолжил... — ни нечестивца.

— Вы цитируете библию, как дьявол, майстер Флашвольф. Криво и невпопад, — ответил капитан.

— Глупо спорить о библии с еретиком. А с юристом о законах, — рука дознавателя дёрнулась к эфесу клинка на плече. Старинного солдатского цвайхандера с широкой прямой крестовиной.

— Умоляю Вас, господа, только не здесь, — запричитал из-за спины встревоженный донельзя писарь.

Дознаватель еле заметно кивнул, развернулся и пошёл прочь. К дверям зала советов. Капитан проводил его взглядом . Майстер Хазер вздохнул, виновато развёл руками и присел за свой стол. Кругляшки стёкол опять упали с его лица — поймал, водрузил, поморщившись, на место, вздохнул и сказал:

— Вот это и есть наши перемены, капитан. А мы надеялись... когда объявили мир — мы и вправду надеялись на лучшее. А пришёл он, майстер Конрад Флашвольф. Лицениат права, экспертус ведовства и демонологии и прочее, прочее, прочее. Страшный человек, между нами. Видели монеты, на куртке? Он нашивает новую всякий раз после ареста. Каждый талер — чей-то приговор. Он приехал в город с почтовой каретой, той же что привезла мир. Приехал сам, неведомо откуда, неведомо зачем. Но люди в городе начали слушать его, раскрыв рот, все, от бургомистров, фогта и епископа, до последнего чистильщика на улице. Конечно — знаменитый охотник, волшебный меч — видели клинок за спиной? Майстер не расстаётся с ним никогда. Говорят, этот меч действительно убивает чудовищ. И, когда майстер дознаватель начинает говорить — его слушают. А говорит он страшные сказки. И увы, напугаться людям куда проще, чем подумать. И поверить в то, что сосед спутался с нечистым и летал на шабаш — проще, чем в то, что у него дом богаче, ибо руки прямее. Вот и пошёл славный город Мюльберг писать майстеру дознавателю — друг на друга, сосед на соседа. Доносы не разглашаются, обвинение тайное, свидетелей не объявляют. Арест, пытка, признание, приговор. Лучше не придумаешь, если надо отправить на тот свет вредную тёщу или ненужного наследника.

— А власти? Здесь же есть свой суд?

— Власти? Ведовство в компетенции епископа и церковного суда. А его высокопреосвященство наше — поймите меня правильно, он человек праведный и благочестивый. Вот больницу в городе построил. Для грешниц. Кающихся, — тут писарь прервался перевести дух, подмигнул и криво улыбнулся, — но когда дело доходит до ведьм и сказок — сущий ребёнок. Верит всему, что вещает майстер дознаватель. И подписывает приговор. Любой, не глядя. На днях сожгли заместителя бургомистра. Летал будто бы на шабаш и имел связь с ведьмами в округе. Всеми сразу, — писарь вздохнул и опять уронил очки, — а ему было девяносто лет. И так далее. Маму Розу со всеми её… ну этих не жалко, но по их показаниям притянули много достойных людей. Попался даже один студент из Гейдельберга. Просто проезжий. Угораздило же парня слишком много болтать в одном кабаке. И самое страшное — всё законно, — писарь вздохнул на этих словах. Кругляшки стёкол опять упали с переносицы. Он повертел их в руках, опять вздохнул и продолжил, близоруко щуря глаза на капитана: