Волчья дорога (СИ)

Наконец вышли к просевшей от времени квадратной угловой башне. Дальше идти было проще: развалившаяся от времени стена, пролом, кусты, а за ними казармы. Ветер вертел на мельнице чёрные крылья, нёс сырость и холод с реки. Низкие берега укрыты белым снегом, широкая Эльба — льдом, синим, непрочным. И проплешина горелой чёрной земли под башней, у берега. Там, под стеной, деловито сновали тёмные, в закатных лучах, тени, стучали молотки. Мимо прогрохотал воз — недавний, с дровами.

"Подорожали", — некстати вспомнил капитан сержантскую фразу. Навстречу возу выбежал стражник, закричал, замахал руками сердито. Возчик ответил. Ветер налетел, унёс вдаль слова перебранки. От проплешины несло — сладковатым, чуть слышным запахом. Яков развернулся и пошёл прочь, казармы были уже близко.

В кустах у краснокирпичной стены их окликнули — стой, кто идёт. Передовой пост, по всем правилам. Как на вражеской территории. Яков ответил, из зарослей высунулась небритая рожа рядового Майера. Рядовой успел обзавестись перламутровым шикарным синяком на левом глазу. А ещё он явно был рад капитана видеть. Настолько, что Якова передёрнуло от нехороших предчувствий. Раз рядовые рады видеть начальство — дела плохи. Не просто плохи, совсем.

— Хорошо, что вы вернулись, капитан. В городе такое, — выпалил рядовой, сверкнув единственным глазом.

— Спасибо, я в курсе, — отмахнулся Яков, проходя мимо, к воротам.

"Ах, вот оно что. Услышали про охоту, перепугались. Немудрено,"— подумал он. Караул у ворот отдал ему честь — сдвоенный, четвёрка солдат с мушкетами в положении "у ноги". От их рук в небо скользили дымки — тонкие, сизые дымки фитилей. " Боевая готовность".

"Кто приказал? Зачем?" — подумал Яков, проходя мимо, под арку. Подкованные сапоги клацнули по мостовой. Огляделся. Взгляд пробежал по стенам, окнам заваленным мусором тёмным углам. Вроде все в порядке. Навстречу уже шагал — широко, почти переходя на бег, Рейнеке-юнкер. И тоже рад видеть капитана, стервец эдакий.

"Что они тут без меня учинили?"

— Герр Капитан, хорошо, что Вы здесь... — начал было парень. Лоренцо-прапорщик отстранил его, шагнул вперёд — в струнку прямой, неестественно серьёзный, отдал честь по всей форме и доложил:

— Герр Капитан, рота в порядке. Обустроились, караулы согласно уставу, отсутствующих нет, происшествий нет.

Яков лишь поднял бровь и внимательно посмотрел на итальянца: "не может, де, быть, ври больше"

— Кто ушли — вернулись, — пояснил угрюмый Ганс Флайберг, подойдя. Как всегда у него — неслышно.

"Похоже, майстер Флашвольф таки сделал за меня мою работу," — пробежала кошкой случайная мысль.

— Герр Капитан. Тут в городе … — единым духом выпалил юнкер

— Охота на ведьм, я знаю, — ответил спокойно Яков, смотря парню прямо в глаза, — с городской властью у нас уже была по этому поводу... беседа. На повышенных тонах, но взаимопонимания мы достигли. Солдаты суду городских властей не подлежат. Нас, господа, это не касается.

И, по враз напрягшимся, посуровевшим лицам, понял — ответ неправильный. Ждали явно не этого, но чего? Прапорщик и юнкер сомкнулись плечами, словно загораживая от него, Якова, казарменный двор. Когда только спеться успели? Ведь только что грызлись как кошка с собакой. Чуть слышно кашлянул сержант за спиной. Звякнула полка у Гансова мушкета. Угрюмый стрелок стоит все с тем же непроницаемым выражением лица. Без плаща, несмотря на кусачий холод. Итальянец нервно оглянулся, потянулся на миг к рукаву, и отдёрнул ладонь. За спину, резко. Юнкер Рейнеке стоит рядом, губы оскалены как у волка... странный парень, когда злится — держит руки вперёд, будто прыгнуть собирается. Что за ерунда? — подумал капитан, поднимая глаза — поверх голов на тёмные окна. И увидел, как скрылось в проёме девичье лицо в мелких кудряшках. Ещё беглый взгляд — и не одна такая. Две, три... От окон взгляд скользнул по двору — пара фигур пыталась проскочить плац незаметно, мимо капитанского взгляда — в солдатских плащах, но фигуры для солдат слишком хрупкие.

— Какого черта? — единым духом выдохнул капитан, — вы что, бордель прямо здесь мне устроили?

— Тут такое дело, капитан... — итальянец замялся, подбирая слова. Яков набрал побольше воздуха в грудь, открыл рот

— Гнать всех… — и осёкся. По плацу, прямо на него шла одна из тех, кого капитан чуть не приказал гнать. Плащ с чужого плеча — Гансова широкая епанча, капюшон откинут, длинные полы волочатся по земле. Бледное, мертвенно — бледное, расчерченное морщинами — или шрамами? лицо. Всклокоченные волосы вороньим гнездом на голове. Безумные глаза смотрят вдаль, поверх голов, куда-то в сереющее зимнее небо. Запорошил снег. Белой волной на лицо и волосы. Опаленные с края. Яков сглотнул. Слова застряли в горле. Незнакомка все шла, неровно, пошатываясь и волоча ногу. Противно заныла голень, простреленная пять лет назад.

"Страппадо? Испанский сапог?"

— Вот, капитан. Отбили. Так получилось, — бросил Ганс Флайберг, почти не разжимая губ, — Прикажете — гнать?