Волчья ягода

– Она умерла, деточка… Еще два года тому назад, кажется…

– Умерла?.. – Анна почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились. – Но как это случилось?

– Не знаю… Кажется, ее сбила машина.

– А кто же тогда вы?

– Мы купили у вашей сестры эту квартиру, сначала долго снимали, а потом выкупили… Так что вы уж там сами разбирайтесь…

Короткие гудки. Анна, опустившись на подушки, почувствовала, как слезы горячими потоками потекли к вискам…

– Что случилось? – Дора присела к ней на постель. – Что-нибудь с вашей сестрой?

Анна посмотрела на нее, но ничего не ответила. Да и что она могла сказать этой чужой женщине, так раздражающей ее своими толстыми розовыми щеками, кисловатым запахом тела и неестественно вытаращенными от чрезмерного любопытства глазами?

Ей не хватало воздуха, ей не хватало того внутреннего стержня, который сломался в ней, едва она сошла с трапа самолета здесь, в Шереметьеве-2, четвертого октября тысяча девятьсот девяносто восьмого года, когда приехала на Солянку хоронить свою единственную сестру Милу…

Анна отвернулась к стене и разрыдалась.

Глава 4

Она не помнила, сколько времени прошло с тех пор, как ее привезли в этот дом. Здесь не было окон, а потому о приближении ночи она узнавала лишь по своим слипающимся векам, непреодолимому желанию спать и раздающимся откуда-то сверху звукам музыки и громким крикам. Но это в своей прошлой жизни она с наступлением ночи ложилась спать, а здесь, в этом аду, жизнь в это время только начиналась…

Сейчас придет человек и принесет еду. Ей, зверю, посаженному на цепь, не разрешают даже помыться, не говоря уже о том, чтобы почистить зловонное дно клетки, залитое кровью и молоком…

И никто, кроме тех скотов, которые приходят сюда сверху, чтобы насладиться ее унижением, не знает, где она и что с ней…

Прежде ее звали Берта. Так назвал ее отец в честь своей первой любви – наперекор всем. И это имя сильно отличало Берту в школе от ее подруг. Было в этом имени что-то бархатисто-упругое, немецкое, европейское, строгое и вместе с тем мягкое и нежное… Берта обожала свое имя и была благодарна отцу за то, что он его отстоял пусть даже ценой семейных скандалов и упреков со стороны жены. Девочка и впрямь была похожа на хрестоматийную Берту: светловолосая, высокая, стройная, с большими голубыми глазами и нежным матовым лицом. Ни дать ни взять – немецкая кукла.

Сразу после школы она вышла замуж за друга отца, сорокапятилетнего Илью Петровича Ромиха. Брак, который вызвал шок у родных и друзей Берты и которому предрекали недолгую жизнь, продлился пять лет. Но для Берты эти годы промелькнули словно один день. Муж, который был старше ее на целых двадцать семь лет, боготворил молодую жену и создал ей такие условия жизни, какие не снились ни одной из замужних женщин, которых она знала. Илья был высоким худощавым мужчиной с хорошей кожей и роскошными черными волосами, которые, постепенно седея, придавали облику Ромиха особую привлекательность. Спокойная и приносящая достаток профессия ювелира дала возможность Илье окружить Берту, которую он любил без памяти, роскошью и превратить ее жизнь в поток сплошных наслаждений.

Бывая чуть ли не каждый день в доме, где росла Берта, и тесно общаясь с ее отцом, Ромих, словно за нежным хрупким ростком, следил за развитием и воспитанием девочки; играл с ней, покупал ей игрушки и сладости, водил ее на прогулки и ждал чуда – того момента, когда из нескладной худенькой малышки с длинными белыми косичками расцветет женщина, которая и сделает его счастливым.

Отец Берты, видя отношение друга (которого и он, в свою очередь, знал с детского возраста, потому что был старше его на пятнадцать лет) к дочери и всячески поощряя его разгорающуюся страсть к ней, холодел при мысли, что она может достаться кому-то, а не Илье. Ему было страшно представить себе Берту в объятиях, скажем, ее сверстника – грубого и неумного парня с повадками шпаны и гонором внезапно разбогатевшей голытьбы… Мать Берты, женщина более современная и глядящая на мир глазами неисправимой оптимистки, хоть и находила Ромиха человеком порядочным, надежным и способным обеспечить будущее ее дочери, но считала, что такая заметная разница в возрасте рано или поздно приведет к возникновению трещины в браке и превратит жизнь Берты в пытку. Однако Ромих оказался настолько находчив, что ему потребовалось всего лишь полгода на то, чтобы сломить сопротивление матери Берты и добиться у нее благословления на этот брак: несколько дорогих золотых украшений, подаренных будущей теще, сыграли здесь не последнюю роль…

Оставалась самая малость – внушить Берте, что Илья Петрович, которого она с детства звала крестным, любит ее и что любовь его вовсе не платоническая, что страсть, которую он к ней испытывает, самая что ни на есть настоящая, и что, конечно, он надеется на ответное чувство…