Волчья хватка. Книга первая

И потому как вотчинники Голованы издавна наследовали не только Урочище, но и сан приходского священника, то Николай в одиночку взялся восстанавливать храм, после чего, увидев его старания, подключились дачники — люди в основном интелллектуального труда, изголодавшиеся по вере. Так снова и возник приход, на самом деле существующий лишь в летний период, а все остальное время отец Николай служил в совершенно пустом, гулком храме.

По этой причине боярин Пересвет назначил поединок на начало октября, когда в Урочище на высоком холме нет ни единого постороннего человека и вотчинник-батюшка, молясь за своих прихожан, откочевавших большей частью на зимние квартиры в Москву, исполняет обязанности дачного сторожа.

Конечно, араксу Головану полезнее было бы пригнать в качестве дара джип-внедорожник: Ражный за последний десяток километров дважды засаживал «Ниву» так, что приходилось вытаскивать ручной лебёдкой. С началом дождей Урочище превращалось в остров.

Он привёз волка…

Каждый вотчинник стремился не выдавать месторасположение Рощи и, тем более, ристалища; тут же все было на виду, открыто, и в этом была сложность предстоящей схватки. Единоборцы могли спокойно разгуливать по Урочищу, воздавать жертвы деревьям, прикасаться руками к земляному ковру и получать от него силу, оставленную здесь араксами за многие сотни лет. И кроме того, некоторое время до начала поединка жить на этой территории и даже ежедневно и подолгу видеть своего противника.

Ражный приехал первым, на день раньше Скифа. И не было нужды демонстрировать вотчиннику опознавательные знаки — обряжаться в рубаху и надевать пояс. Голован издали заметил буксующую машину на склоне холма и пошёл навстречу, ещё и вытолкнуть помог из грязи.

— Здравствуй, Ражный, — сказал он, подавая руку сквозь опущенное стекло. — Добро пожаловать… Давай-ка, подсоблю.

На вид ему было лет семьдесят, но это только на вид — скорее всего, многим больше, однако вотчинный араке был в самом расцвете сил и буквально вкатил «Ниву» под прикрытие древней дубравы. Он не видел волка в машине — Молчун за последние часы ослаб и лежал на полу, не поднимая головы, и когда Ражный остановился и открыл дверцу, тяжело вышел и сразу же лёг на траву.

— Боже ты мой! — всплеснул ручищами отец Николай. — Да ведь ему же нездоровится!

— По дороге подстрелили, — объяснил Ражный. — Рана не опасная, выходится… Зато теперь не простой зверь — стреляный. Так что прими в дар, вотчинник.

Молчун вскинул голову — взгляд был печальный, но Ражный посчитал, что это от слабости и боли.

— Благодарствую, — скрывая радость, произнёс Голован и пощупал волчий нос. — Горячий… Ну, температуру мы сейчас снимем, и рану бы обработать… Ты сам или мне?

— Сам, — сказал он, и пока вотчинник ходил за питьём для волка, Ражный промыл мочой оба отверстия, и особенно входное, куда забило пулей шерсть. Молчун терпел и лишь прикусывал руку, когда она касалась пораненного ребра. Отец Николай принёс плошку с отваром, подставил к морде.

— Похлебай-ка, братец серый волк… Как ему имя?

— Молчун.

— Хорошее имя для такого существа, — одобрил он, глядя, как зверь лакает. — Хоть и не принято судить о даре, но это не просто дикий волк, Ражный. И душа у него не волчья…

— Тебе виднее, вотчинник, — уклонился тот, исподволь озирая Урочище: где-то здесь близко должен быть Поклонный дуб. — Говорю же, стреляный…

Двухэтажный, недавно отремонтированный дом Голована стоял поодаль от храма и был огорожен дощатым забором, а храм, закованный в железные леса, походил на птичью клетку. Крестов в Роще почти уже не было, маячило в просветах несколько за церковной оградой и возле неё, но зато чуть выше, пожалуй, на самом пике холма, на почётном месте, где наверняка когда-то было ристалище, вздымался высоченный железобетонный обелиск с красной звездой и бесконечными столбиками фамилий.

— Ты не оглядывайся, — заметил хозяин. — Сейчас вот пристрою зверя и все покажу… Ну, пошли со мной. Молчун?

Волк посмотрел в спину Ражному, почудилось, вздохнул тяжело и не сразу, но все-таки пошёл за новым вожаком.

Поклонный дуб оказался недалеко от храма, и заботливо посыпанная песком тропинка, ведущая от небольшой деревеньки у подножия холма, проходила мимо. Толстая боковая ветвь его, умышленно когда-то притянутая к земле, торчала, как приспущенный шлагбаум, и все проходящие кланялись тут непроизвольно.

Пока Голован устраивал волка, Ражный воздал дереву: отыскал подходящее место, проделал ножом отверстие и вбил волчий клык. Экскурсовод ему не требовался, поскольку Урочище было классическим и всякий вотчинник без труда бы определил, что есть что, к тому же сейчас он чувствовал потребность побыть одному и испытать энергию места.

Победа на Пиру была в какой-то степени обусловлена тем, что схватка происходила в родовой Роще, а дома и стены помогают. Не случайно поединки назначались в разных дубравах, стоящих друг от друга иногда за тысячи километров, и если вольные араксы изначально были готовы к схватке в любом месте, то вотчинникам приходилось нелегко отрываться от своего космоса и осваивать иной.