Волчья хватка. Волчья хватка – 2

Все было рассчитано точно, он захватил кожу противника вместе с рубахой, сделал рывок, но привычного треска срываемой травы не услышал, хотя в руке оказался большой клок многослойной простеганной ткани. И поединщик не прочувствовал хватки, боднул рогом пустое пространство, и, когда развернулся, на его правой части груди мелькнула дыра – не сквозная, не обнажившая тела!

Под рубахой у него была еще одна, скорее всего кожаная! Это уже относилось к боевой защите, к броне, надевать которую в «мирных» поединках запрещалось. Но нарушитель госграниц плевать хотел на обычаи; он понял, с чем только что соприкоснулся, на миг опустил глаза, оценивая урон, и вроде бы даже ухмыльнулся, вновь обернувшись гориллой. Ражный демонстративно высморкался в клок его рубахи, отшвырнул в сторону, а соперник запрыгал и поддразнил его, издавая обезьяньи звуки:

– Ху-ху-ху!

Просто изматывать его, вертеть «волчки» или давить в братании, чего, видимо, тот опасался и уходил от захватов, было нельзя. Валить этого вольного бродягу следовало только по-волчьи, и Ражный, отвлекая внимание попытками войти в клинч, готовил, насыщал пальцы правой руки костяной крепостью. Теперь все уже стало неважно, даже постоянная защита раны, обвязанной плащом, а противник, в свою очередь, видимо, обезопасившись кожаной поддевкой, поставил себе задачу уделать его носорожьей атакой, как уделывал он олимпийских чемпионов.

Схватка, по сути, превращалась в бой волка и носорога…

Они теперь крутили друг друга по поляне, экономя силы и не растрачивая их на кулачную потасовку, если не считать обманных движений, резких выпадов и отвлекающих маневров. Носорог настолько сосредоточился, что даже говорить перестал и лишь позвякивали на его поясе серебряные цацки, когда он выбирал позицию для атаки, воплотившись в образ гориллы. Мелкий, по щиколотку, снег уже был выбит до лесной земли, густо устеленной перегнившей хвоей и оттого пружинистой и довольно мягкой, несмотря на морозец. В одной из своих атак Сыч со всего маху наткнулся на камень, на котором обычно сидел бренка. Не раздумывая и не теряя ни секунды, он вырвал его из мерзлой земли и отшвырнул в сторону, будто щепку. Многотонная глыба запрыгала мячиком и укатилась вниз, застряв между сосен.

Наука побеждать в бою, пожалуй, наполовину состояла из науки обмануть противника, провести его, скрыть истинные намерения, и этот богатырь, владея незнакомым, звериным стилем борьбы, уже в который раз удивил Ражного, вдруг обратившись в нечто подобное кенгуру. Поскакав обезьяной, он вдруг молниеносно развернулся спиной, встал на руки и лягнул наугад ногами. И без мгновенной паузы еще трижды повторил эти странные прыжки с переворотами, всякий раз успевая замечать, где находится противник, и перемещаясь в его сторону.

Этот оборот был настолько непредсказуемым и впечатляющим, что Ражный испытал мгновенный шок, увидев редкое зрелище, как этот носорог, весом в полтора центнера, словно юный гимнаст, колеблется перед ним пропеллером, чуть ли не сливаясь в круг, а его красные, мясистые и огромные ступни мелькают перед лицом. И самое главное, в этот момент становится недосягаемым для любых ответных действий!

Вероятно, этот кенгуриный прием был его собственным изобретением, поскольку ничего подобного не было даже в «легком» стиле Мопа-тене. Единственное, что спасало, он лягался вслепую, ибо в момент удара не мог видеть своих ног. Ражный только отскакивал и уклонялся от его пяток, и все-таки основным оружием соперника оставалась атака носорога. Полягавшись, он перевернулся в воздухе и тотчас ринулся головой вперед, вращая лопастями рук, как балансирами.

Ражный уже знал, что он не может резко изменить направление, одним движением торса ушел от тарана, блокировал рукой случайное попадание, и сам, уже не наугад, как в первый раз, а точно выбрав место, вырвал клок травы с характерным трещащим звуком.

По инерции носорог пробежал несколько метров, но не взбоднул головой, как это делал в завершение каждой атаки, а медленно разогнулся и замер с разведенными, как стрелки часов, руками. В порыве Ражный прыгнул ему вслед, чтоб закрепить успех, но соперник развернулся с дикой и беспомощной яростью на белом лице…

Кровь струилась по одежде, брызгами разлеталась на снег и босые ноги. Крупная и выпуклая обнаженная грудная мышца отчего-то пульсировала, и в первый миг показалось, это бьется сердце во вскрытой грудной клетке. Ражный отшатнулся и только тогда заметил, что зажато у него в правой руке – вместе с куском рубахи и вырванной кожаной поддевки был еще клок человеческой кожи величиной в ладонь, с синим, уже омертвевшим соском…

Замкнутый, туго сплетенный кокон вокруг соперника вдруг разорвался, опал, и синее, «женское» свечение истекло из него в небо, так что на сером фоне туч образовалась водянистая полынья…