Волчья кровь

– В нашем мире принято отчитываться о каждом смертном! И вы должны знать наши законы!

– Я отчитался – ее сожрали в ночь полнолуния. Обглодали кости и закопали в лесу.

– Ведется учет эскам?

– Ведется.

– Предоставьте списки тех, кто был задействован в лунной охоте.

– Что еще я должен вам предоставить?

Внезапно ведьма схватила меня за руку и на доли секунд заглянула мне в глаза. Но это был не просто взгляд, я ощутил наглое вторжение внутрь своего мозга. Вторжение, которому я не смог воспротивиться.

– Эта девушка не мертва! – с вызовом сказала она, и я отшвырнул ее тонкую руку со своего запястья.

– Так что насчет списков?

Сукин сын сделал домашнее задание. Я отодвинул чемодан в сторону и вместе с ним задел бокал, из которого расплескалась кровь.

– Мне кажется, наш договор может оказаться на грани срыва.

Медленно и размеренно произнес я, поглядывая то на ведьму, то на вампира.

– Мне тоже так кажется!

Глаза короля сверкнули красным, но мне было насрать на его гнев. Один мой укус, и завтра он будет орать от дикой боли во всем теле. Впрочем, Воронов подстраховался двумя нейтралами за дверью и теткой ведьмой с кристально чистыми синими глазами. Она могла бы мне понравиться, если бы не была на стороне врагов.

– В нашей жизни ни черта не изменится, Влад! Мы продолжим корчиться от боли и каждую ночь становиться машинами для убийства таких, как вы! Зато в твоей произошли кардинальные перемены… Никто не воскреснет! Без деустала!

– Их можно забрать насильно!

– Попробуйте!

Оскалился, чувствуя, как резко пробились клыки и зачесались кончики пальцев. Я альфа, и мое обращение может произойти в любой момент, не только после захода солнца.

– Хорошо!

Воронов сел обратно в кресло.

– Забудем про смертную… ошибки у всех случаются. Но они не должны повториться.

– Не повторятся! – заверил его я и позволил волчьим клыкам спрятаться в деснах. – Жду вестей через неделю, Воронов. До встречи!

Когда шел длинным коридором к лифту, ведьма догнала меня.

– Она…бесценна, правда?

Резко обернулся и посмотрел в красивое и очень бледное лицо чанкра.

– Кто или что?

– Эта смертная бесценна. Она не такая, как другие…

– Я не знаю, о чем вы говорите!

– Значит…скоро узнаете…очень скоро.

Прошептала и попятилась назад, продолжая смотреть мне в глаза.

– Нежная бабочка с голубыми глазами…мотылек…она может сгореть…сгореть…сгореть. Или сжечь сама, до мяса, до костей. Так, чтоб сердце вывернуло наизнанку и кости проткнули гниющие внутренности. Так…чтоб все законы были попраны….так, чтобы хотелось убивать…для нее, за нее…ее…ее…ее…

Я вошел в лифт, а навязчивый шепот ведьмы все еще звучал в моих ушах.

Глава 10

Я не верю, что любовь приходит постепенно. Постепенно мы учимся приспосабливаться и понимать, привыкать, а любовь – она бьет вас по голове неожиданно и с первого взгляда. Сокрушительно и беспощадно. Сдирает все защитные покровы, оголяет вас до костей.

(с) Ульяна Соболева. Позови меня

Я за ней наблюдал. Сам себе не отдавая в этом отчет. Наблюдал с самой первой встречи. Безошибочно знал, в какой момент и где она находится. Ощущал запах…он преследовал меня. Есть в нем что-то навязчиво дьявольское, совершенно по-нечеловечески въедливое и манящее. Никогда еще люди не пахли для меня настолько соблазнительно, чтобы вся моя волчья сущность дрожала от возбуждения и от похоти. Не знаю, что меня сдернуло с катушек. Наверное, то, что в них отражалось. В ее глазах. Она никогда не опускала их сразу в пол. Успевала полоснуть меня взглядом, успевала встретиться им с моими глазами и… моя ярость, которая должна была вспыхнуть из-за ее своеволия, она сходила на нет. Смертная меня не боялась…Нет, она боялась, но что-то еще не давало ей в полной мере погрузиться в тот животный страх, присущий всем эскамам. То ли это наглость, то ли безрассудство, не присущее отборному, трусливому мясу. Там, на лестнице, дрожащая с моим кулоном в руках. Стоит на коленях, опустив голову и протянув ко мне руку… и в этой руке дрожит цепочка. Нет, она не сходит с ума от суеверного ужаса, она трясется, но…но не потому, что боится меня. Она…она трясется, потому что я рядом. От нее пахнет чистейшим, совершенно кристальным женским возбуждением, и мой волк готов взвыть от адской взаимности.

И я понимаю, что должен покарать, должен, на хер, отрезать ей руку или по крайней мере несколько пальцев…

Но она сказала нечто, что не осмелился бы сказать никто. «Я увидела там вас». И нет, это не было подхалимажем, таким привычным для меня. Я фальшь чую за версту. Она была искренней. Настолько живой, настолько невероятно откровенной, что меня самого затрясло от желания услышать эти слова снова.