Волчья Луна

– Это мода, – говорит он.

Леди Сунь уступает, но выхватывает вейпер из его пальцев.

– Этого я не потерплю.

Дариус звонко ступает по полированному камню. Великий зал «Тайяна» – просторный, пустой – куб, с миллиметровой точностью выточенный в каменной стене кратера Шеклтон. Его пропорции и акустические свойства просчитаны инженерами, с тем чтобы внушать физиологический трепет. Суни предпочитают принимать в нем гостей и клиентов.

– Это Ариэль Корта, – говорит Дариус.

Ариэль Корта в красном платье от Эмануэля Унгаро – яркое солнце, вокруг которого вращаются по орбитам сановники «Тайяна». Даже прикованная к инвалидному креслу, она остается в центре внимания. Ариэль Корта не из тех, кого можно запугать архитектурными трюками.

– Что это за люди с нею? – спрашивает Дариус.

– Та, что помоложе – Абена Маану Асамоа.

– Племянница Омахене, – говорит Дариус. Перспектива в Великом зале обманчива. Ему кажется, что он прошел уже несколько километров, но не приблизился ни на шаг.

– Ты подготовился, – говорит Леди Сунь. – Хорошо. Что это значит?

– Асамоа и Корта по традиции были союзниками.

– Половина живущих Корта находится под зашитой Асамоа.

– Как я нахожусь под защитой Суней, – замечает Дариус.

– Будешь говорить с такой насмешкой в голосе – я тебя сама отравлю, юноша, – предупреждает Леди Сунь. – Третья женщина – ее личный охранник. Она нас не заботит.

– Она убила человека вейпером, – говорит Дариус.

– Ты это сам отыскал или поручил фамильяру? – интересуется Леди Сунь.

– Я вспомнил, – сказал Дариус. – Вы этого от меня хотели?

Толпа чиновников открывается. Они опускают головы, приветствуя Леди Сунь.

– Бабушка, это Ариэль Корта – представитель Орла Луны, – сообщает Сунь Чжиюань.

Леди Сунь протягивает руку. Ариэль ее пожимает. «Так не положено», – думает Дариус. Руку Леди Сунь надо целовать.

– Мадам Сунь.

Пока идут представления, Дариус изучает Ариэль Корту. Из своего кресла она командует всеми в комнате. Ее внимание – это благо, которое она выделяет скупо, и даже чиновники «Тайяна» его жаждут. Почему она еще не ходит? Она легко может позволить себе операцию. Есть ли сила в этом кресле? Может, оно дает ей преимущество? Всем, даже Леди Сунь, приходится наклоняться, чтобы говорить с нею. Дариус пытается понять, какая сила воли нужна для того, чтобы выбрать увечье и власть, а не здоровье и безвестность. В этом кроется урок.

– А это мой подопечный, Дариус.

Дариус склоняет голову перед Ариэль Кортой.

– Я очарован, сеньора Корта.

Вспышка в глубине ее глаз в момент встречи их взглядов порождает волну страха, которая проходит сквозь Дариуса. Он был чересчур мил? Она его раскусила?

– Рада знакомству, Дариус.

Она его подозревает.

– Я хотела, чтобы он с вами встретился, Ариэль, – говорит Леди Сунь. – Юноше нужно познать ценность настойчивости. Без нее не совершилось ни одно великое деяние. Падение, дни вдали от мира, обретение известности и власти; настойчивость. Идем, Дариус.

Деловые переговоры возобновляются. Цзыюань и Ариэль обсуждают гражданскую службу, квалифицированных рабочих, благодаря которым Луна продолжает вращаться вокруг Земли; от переработчиков трупов до администраторов, которые имплантируют чиб в каждое новое глазное яблоко. Работники-люди трудятся на любого, кто позволяет им дышать. Кому будут служить административные ИИ «Тайяна»: Орлу или Совету?

– Ты повел себя легкомысленно, – отчитывает Дариуса Леди Сунь, уводя его прочь от собравшихся.

– А вы нагрубили, – сказал Дариус, – прямо ей в лицо.

– Я Вдова из Шеклтона, – парирует Леди Сунь. – Вдовы грубы. Ты слышал про Трех Августейших.

– Байки…

– Они нечто куда большее, чем байки. Они квантовые компьютеры, которые мы построили для банка «Уитэкр Годдард», чтобы делать высокоточные предположения о грядущих событиях. Пророчества, если пожелаешь. Конечно, мы встроили в них лазейку, и с той поры они делятся с нами кое-какой долей своих озарений касательно будущего. Они несчастные создания: темнят и вечно расходятся во мнениях. Они были единодушны лишь в одном: в том, что Ариэль Корта станет важной фигурой в истории луны.

– Вот почему она наш враг.

– Еще нет. Но может им стать. К тому моменту, вполне вероятно, я буду мертва и отправлюсь к заббалинам, но ты будешь готов.

– Я буду, прабабушка.

Шаги Дариуса звонки на полированном камне. Ни по пути в Великий зал, ни на пути обратно он не слышит шагов Леди Сунь.

* * *

Абена не может перестать дрожать. Воздух теплый, в нем ощущается пряная нотка пыли, приятная для любого, кто вырос в постоянно расширяющемся лабиринте Тве с его туннелями и сельскохозяйственными трубами. Камень, камень, неумолимый камень давит на нее. Хэдли – непрекращающийся камень и металл, без намека на проблеск жизни или цвета. Мертвый металл, душный и холодный. Абене кажется, что она, уставшая, тащится по этому коридору год за годом. Наверное, он повернул или разветвился, но Абена все идет и идет, рукой касаясь правого подлокотника кресла Ариэль для успокоения, дрожа от клаустрофобии.

– Могли бы и проводить нас со станции, – говорит Абена.