Волчья луна

– Нет. Ни врагов, ни научных завистников… здесь определенно не было.

– А не завязал ли он какие-то знакомства с местными жителями?

– Нет, никто из нас не завел здесь знакомых. Два раза в месяц мы ездим в район озера Саранак пополнить запасы продуктов и забрать посылки с почты. Все остальное время мы живем уединенно своим коллективом.

– Могли бы вы предположить, что именно, с вашей точки зрения, случилось с Артовским?

– Что он опять заблудился… и на сей раз оказался в неудачное время и в неудачном месте. Говорят, на него напал медведь… или, может, рассвирепевший волк. – Ее бросило в дрожь от этой мысли. – Жуть какая-то.

– Да, именно так. Жуть… и трагедия. – Логан помолчал. – Доктор Фивербридж, вы бывали в Пиковой ложбине?

– Нет.

– Вам приходилось слышать о так называемом клане Блейкни?

– Нет. Полиция задавала мне почти те же вопросы. Вы уверены, что не связаны с ними?

– Как раз наоборот. Честно говоря, доктор Фивербридж, они не обрадуются, узнав, что я пытаюсь что-то выяснить.

– Тогда зачем вам это надо?

– Как я уже упоминал, у некоторых жителей Адирондака – ответственных жителей – возникли вопросы, сомнения относительно характера смерти двух туристов, убитых в глухом лесу в нескольких милях отсюда. Боюсь, что их сомнения лишь усилились после смерти мистера Артовского.

– И именно поэтому они попросили вас заняться расследованием?

– Скажем так, мое занятие предполагает изучение тех деталей, которые выходят за рамки обычных полицейских или иных исследований.

Лаура Фивербридж ничего не сказала на такое пояснение. Она лишь тихо присвистнула, по-прежнему глядя в сторону леса. Почти мгновенно из-за какой-то постройки выбежали две холеные и мускулистые легавые. Они начали прыгать перед этой ученой свистуньей, часто дыша и повизгивая, пока она не взяла палку и не бросила ее в конец участка. Оба питомца бросились за ней, возбужденно лая.

– Красивые собаки, – оценил Логан.

– Спасибо. Тоши и Миша. Они мне почти как дети.

– Напрашивается вопрос. Это необычная обстановка для исследовательской лаборатории… мягко говоря. Насколько я понимаю, ваш отец имел средства организовать научную работу в любом интересном ему месте. Почему вы решили забраться в такую глушь, где жизнь и работа, безусловно, сопряжены с исключительными трудностями?

Лаура долго молчала. Логан понял, что ей не хочется отвечать на его вопросы. Он также почувствовал в ней какую-то внутреннюю борьбу – то ли необычайно усиленную, то ли ослабленную. С чем борьба связана, понять он не мог. Тем не менее женщина выглядела настолько ошеломленной потерей Артовского, что жила в режиме автопилота, отвечая на вопросы без раздумий.

– Вы знаете о работе моего отца?

– Вернее было бы сказать, что я знаю о его репутации.

– Тогда вам, возможно, неизвестно, что последние несколько лет жизни, в частности, он в большей степени подвергался губительному презрению, даже высмеиванию, со стороны традиционного научного сообщества. Ученые, мистер Логан, бывают неумолимы и отвратительны в своих нападках. Злорадство или приводящие в замешательство язвительные экспертные оценки, похоже, у них всегда наготове.

– Это я знаю. Знаю, в сущности, как доктор Логан. Я преподаю историю в Йеле.

– Тогда вы поймете, о чем я говорю. Отцовские теории высмеивались, в статьях его труды назывались антинаучными, даже псевдонаучными. Мой отец, доктор Логан, был достойным уважения человеком. Он очень гордился своими исследованиями. Старался не обращать внимания на злопыхательство, однако его глубоко ранила беспрерывная критика. В конце концов, от возмущения он замкнулся в себе, твердо решив избегать любой публичности до завершения своих исследований. И все-таки этого оказалось мало – он стал настолько унылым и подавленным, что вскоре я стала серьезно опасаться за его здоровье. И тогда я устроила наш приезд сюда – только для отца, меня самой и наших двух аспирантов – для продолжения его научной работы в том месте, где злобным академическим нападкам будет трудно достать его.

– А что именно исследовал ваш отец? – спросил Логан. – Я знаю, что он занимался естественными науками и, пожалуй, не более того.

На лице женщины мгновенно проявилось настороженное выражение.

– Не волнуйтесь, – добавил Логан, – менее всего мне свойственно насмешливое отношение к гипотезам других ученых.

– Вы имеете в виду, что это обусловлено вашим исследованием особых деталей, «выходящих за обычные рамки»?

– Угадали. Мои побочные занятия – помимо исторических изысканий в Йеле – связаны с тем, что можно назвать энигматологией.

– Отлично, – вздохнув, сказала она, – уверена, вы поймете, если я не стану углубляться в детали. Наши исследования связаны, скажем так, с воздействием луны.

– Вы имеете в виду изучение корреляции между разными фазами лунного цикла и поведением животных?

– Вы что, слышали об этом? – изумленно взглянув на него, спросила она.

– А что вас удивляет, учитывая мое хобби? Да, естественно, предполагается наличие связи между полнолунием и усиленной симптоматикой эпилепсии, шизофрении и так далее.