Волчья луна

– В любом случае это упрощенное представление – и отчасти именно оно создавало моему отцу такие трудности в научном сообществе. Действительно, есть уже опубликованные монографии по исследованиям «связи психоза с лунными фазами»: всплески неустойчивого поведения, самоубийства, психиатрические отклонения, даже увеличение дорожных аварий и агрессивности собак в определенные фазы луны. Но боюсь, что наши здешние исследования гораздо менее сенсационны. Я не могу посвятить вас во все подробности. Но отчасти работа моего отца связана с составлением генетической карты, весьма подробной и полной, корреляции лунного воздействия между ночными и дневными животными. Мелкими животными типа землероек и летучих мышей. И, как обнаружилось, этот удаленный район Адирондака является идеальным не только для экспериментальных исследований, но и для наблюдений. Теперь я намерена закончить работу, которую ему уже не суждено завершить.

«Парадоксально, – подумал Логан, – но версия Джессапа и исследования доктора Фивербриджа связаны, хотя и совершенно по-разному, с одним и тем же: с луной». Он сомневался, знал ли Джессап хоть что-нибудь о трудах Фивербриджа.

– Отчего же он умер, если вы не сочтете мой вопрос нетактичным?

– Около полугода назад он отправился прогуляться по лесу. Отец любил лесные походы и… на мой взгляд, именно благодаря ему Марк тоже пристрастился к такому бродяжничеству. Он поднялся к верхней части Краппова ущелья, взгорью меньше чем в двух милях отсюда. Должно быть, сорвался со скалы, поскольку упал к подножию водопада с высоты в несколько сотен футов.

– Какой ужас!

– Мне пришлось опознавать то, что осталось от моего бедного отца. Ничего… более тягостного мне еще не приходилось делать… – Ее голос постепенно сошел на нет.

Логан понимающе молчал. Он восхищался мужеством этой женщины, ее несомненной решимостью и готовностью поделиться с незнакомым человеком таким мучительным воспоминанием. Вернулись легавые, одна с палкой в зубах. Она положила ее к ногам Лоры Фивербридж, учащенно дыша и нетерпеливо подрагивая, и хозяйка вновь взяла палку и зашвырнула ее подальше в сторону леса.

– Как бы то ни было, но продолжение отцовских исследований кажется лучшим способом почтить его память. – Она встала. – И теперь, доктор Логан, мне пора, полагаю, вернуться к работе.

Логан тоже поднялся.

– Конечно. И мне думается, у вас достанет мужества прекрасно завершить ее. Поверьте мне, я знаю, как трудно работать, сознавая, что весь мир готов посмеяться над тобой. Вы проявили ангельское терпение, отвечая на мои вопросы. Надеюсь, вы простите меня, если я задам еще только один вопрос… и поверьте, мне не хотелось бы, чтобы вы болезненно восприняли его. Вы говорили, что привезли отца в это удаленное место, опасаясь, что академические насмешки, которым он безжалостно подвергался, могут привести его… в общем, в состояние, мягко говоря, глубокой депрессии. Можете ли вы быть уверены, что то падение со скалы было ненамеренным с его стороны?

Ореховые глаза женщины омрачились.

– Нет, – помолчав, ответила она, – я сама задавалась этим вопросом, и нет ни малейшей возможности обрести такую уверенность. Могу только сказать вам, что это уединение стало для него приятным освобождением от треволнений внешнего мира… здешняя тишина помогала ему упорядочить свои размышления. По-моему, он выглядел здесь счастливее, чем последние годы, словно обрел гармонию с собой.

– Благодарю вас, доктор Фивербридж. Я очень ценю вашу откровенность. И желаю вам всяческой удачи в завершении ваших исследований.

– Приятно было познакомиться с вами, доктор Логан.

Они обменялись рукопожатием. Лора Фивербридж удалилась в лабораторию, а Логан направился к своему джипу.

В глубокой задумчивости он проехал весь часовой обратный путь до «Облачных вод».

15

Следующий день начался солнечным и свежим утром, позже собрались облака, и на землю опустилась легкая туманная дымка. После ланча Логан уложил свой лэптоп и блокнот в сумку, перекинул ее через плечо и, покинув коттедж, прошел по дорожкам и через лужайку к главному корпусу. Дежурный администратор кивнул ему, когда он проходил мимо стойки. В холле стояла тишина; он почти зримо представил окружающее его роение творческой активности, усердные труды – в бесчисленных личных номерах, – в коих рождались тезисы, романы, доказывались теоремы.