Волчья мельница

Навстречу Клер выбежал отец в своем неизменном, испачканном клеем и бумажной массой, переднике.

– Клеретт! Я места себе не нахожу! Жандармы перевернули мельницу вверх дном – искали беглого, он опасный преступник, убийца. Милая, не убегай вот так больше из дома!

Дрожа от волнения, Колен обнял дочь. Клер позволила себя приласкать, наслаждаясь теплом отцовских объятий.

– Прости, папочка! – прошептала она.

– Это я должен просить прощения, – отвечал бумажных дел мастер. – Я очень дурно обошелся с тобой, дочка. А теперь будто гора с плеч! Я боялся, ты сделаешь какую-нибудь глупость.

– Какую, например? – воскликнула девушка. – Я очень рассердилась и устала, поэтому пошла прогуляться. Вот и все!

– Прогуляться, когда в окрестностях бродит беглый каторжник!

Колен крепче сжал ее в объятиях. Клер закрыла глаза. Она решила больше не искать встречи с Жаном и даже стать снова послушной дочкой, которая больше всего на свете боится не угодить отцу и матери. Стать собой прежней – «мадемуазель с мельницы», как многие называли ее за глаза.

«Забуду его! – пообещала себе Клер. – У меня хватит сил. Я забуду его!»

Колен очень обрадовался, увидев, что дочь жива-здорова. Обняв Клер за плечи, он повел ее в перетирочный цех. В детстве ее зачаровывало монотонное движение больших, оснащенных ножами цилиндров, которые приводила в движение вода. Вот и сейчас она привычно заглянула в чан с бумажной массой. В смежной комнате трое рабочих, сидя на табуретах, на специальных станочках измельчали ветошь. Клер вспомнила, что два года назад эту работу делали женщины.

– Папа, а почему ты перестал брать работниц?

– Твоей матери это не нравилось. Ортанс по натуре ревнива, думаю, ты и сама уже это поняла. В свое время я нанял Катрин с кузиной, но девушки работали медленно, больше перешучивались с парнями. Тогда-то Фолле и попал в ловушку: они с Катрин стали встречаться. А моя бедная Ортанс решила, что я волочусь за кузиной! Словом, пока на мельнице нет чужих женщин, я хотя бы живу спокойно!

Так перед Клер открылась еще одна грань супружеской жизни ее родителей. Ревность была ей несвойственна, равно как и зависть. Впервые в жизни ее осенило, что собственная мать, возможно, недолюбливала ее из-за того взаимопонимания, которое было между отцом и дочкой. Впечатление было такое, будто под ногами вдруг открылась бездна под названием «мир взрослых».

– Как тут жарко! – сказала она, просто чтобы не молчать. – Какую надо иметь выдержку, чтобы работать в такой парилке!

– Зимой или осенью, конечно, поприятнее, – кивнул отец. – Но ведь главное – это результат! Вот, взгляни-ка!

И, озабоченно хмурясь, отец увлек ее в соседнее помещение, служившее складом. Там на деревянных паллетах стояли стопки готовой бумаги – множество, сразу не сосчитать. Здесь пахло клеем и сыростью.

– Знаменитый ангумуазский «v'elin royal»! – сказал бумажных дел мастер. – Остается подыскать покупателя. Вот эту партию мы сделали под заказ, но англичанин отказался ее брать. Есть еще нераспроданный товар… Не понимаю, Клер, как сегодня работает рынок! В приоритете то, что производится быстро и что легко доставлять. А вот на качество плюют! Хоть переходи на упаковочный картон!