Волчья мельница

Преподавание арифметики и литературы – не единственное, что увлекало его в жизни. Базиль Дрюжон в свое время был коммунаром, с первых дней приветствовал становление Третьей французской республики. В 1870 году, бросив все, он отправился в Париж и сражался бок о бок с Луизой Мишель[7] и ее сторонниками. Из этого приключения, стоившего ему учительской должности, он вынес массу трагических воспоминаний и постоянную боль в плече после тяжелого ранения. На момент приезда в долину О-Клер и знакомства с Коленом Руа, бумажных дел мастером и владельцем Пастушьей мельницы, мсье Дрюжону было уже за пятьдесят, и он искал спокойное место, где можно было бы поселиться. Отец Клер очень дешево сдал ему домик на отшибе, где он с тех пор и жил. Река и окрестности давали ему все необходимое. Базиль ловил форель и лягушек, выращивал картофель и брюкву. На деньги, полученные от продажи овощей, покупал себе табак и хлеб. Еще писал за неграмотных соседей письма – в глубинке очень востребованная услуга.

Мсье Дрюжон как раз размышлял, что посадит весной, когда в ставню постучали.

– Базиль, это я, Клер! Пожалуйста, открой!

– Вот так новость! – буркнул он себе под нос. – На мельнице случилась беда, иначе девочка не пришла бы так поздно!

Он знал Клер с пятилетнего возраста, и хоть прошло больше десяти лет, все еще считал ее ребенком и придумывал для нее массу ласкательных прозвищ.

Клер, тяжело дыша, вбежала в дом. Базиль закрыл за нею дверь на засов.

– Уж не сам ли дьявол за тобой гнался, моя крошка? Кто-то заболел? Бертий? Мадам Руа?

– Нет. Вот, посмотри! – пробормотала девушка, показывая ему волчонка. – Базиль, ты не поверишь! Руку даю на отсечение: этот малыш – дитя любви нашего Моиза и волчицы! Видишь, у него на лбу белое пятно и на животе тоже. Только Моиза больше нет…

– Угомонись, девочка, и все мне расскажи. Выводы сделаем после. Ты вся дрожишь!

Меньшего от своего друга Клер и не ждала. Он не станет кричать, взывать к Господу и всем святым на небесах. Базиль руководствуется логикой.

– Сейчас налью тебе чего-нибудь согреться, – продолжал хозяин дома.

Девушка наблюдала за ним с чувством облегчения. Прихрамывая, Базиль подошел к серванту, взял два стакана и бутылку.

– Так что стряслось? – спросил он.

Клер, у которой щеки разрумянились от алкоголя, стала рассказывать. Базиль не перебивал, только кивал и потирал подбородок.

– Дурак набитый этот твой Фредерик! – все-таки не сдержался он, когда девушка, всхлипывая, заговорила о смерти собаки. – Мое мнение – он действительно решил, что Моиз взбесился. Это страшная болезнь, девочка. Тот, кого покусал бешеный зверь, сам становится хуже зверя. Кричит, изо рта идет пена… Я слышал историю про мужчину и ребенка, на которых напал волк. Малыш умер, а несчастный парень заболел, и соседи решили, что он внезапно спятил. Заперли его в собственном доме, заколотили досками окна. И в конце концов, чтобы он не мучился, задушили между двумя матрасами. Великий Пастер создал вакцину против бешенства. Но нужно успеть вовремя сделать укол.

– Уверяю тебя, у Моиза не было бешенства! – заупрямилась Клер, взволнованная словами друга. – Я ненавижу младшего Жиро, я так ему и сказала! Раньше я думала, что он джентльмен, а оказалось – грубая скотина!

Базиль даже удивился такой горячности.

– Джентльмены любят убивать. Твой Фредерик не пропускает ни одной псовой охоты, устраиваемой его отцом. Рассказывают, что в лесу Монтиньяк он одним ударом ножа убил оленя-семилетку.

Клер опустила глаза. Она не раз имела возможность любоваться Фредериком в красной куртке и белых штанах, с новеньким охотничьим рогом за плечом.

– Признайся, этим летом он тебе даже очень нравился, – продолжал Базиль. – Ты мне уши прожужжала, расписывая Жиро-младшего, и какой он ловкий наездник. И после бала в мэрии, 14 июля прошлого года, расстроилась, что он не пригласил тебя на танец.

– Ну и пусть! Теперь я его ненавижу! Он убил моего Моиза. Убил ни за что!

Девушке снова хотелось плакать. Еще бы ей не помнить тот бал! Она была в новом платье с кружевной манишкой, которое, просиживая ночи без сна, ей сшила бабушка. И с восхищением взирала на Фредерика, приглашавшего на танец местных девушек – но не ее. Он часто смотрел в ее сторону, но так и не подошел. Клер осталась бы подольше, но кузина попросилась домой. Бертий было грустно смотреть на кружащиеся в танце пары, и дома она еще полночи плакала. Клер, преисполненная искреннего сочувствия, не могла ее успокоить.

Волчонок повел носом в сторону стола.

– Что ты собираешься делать с этим полукровкой? – спросил бывший школьный учитель. – Не кривись, он полукровка и есть. Зимой 1870-го мне довелось видеть волков, и у этих зверюг белых пятен на шее не бывает. Ну и невесту нашел себе Моиз на старости лет – волчицу! Разумнее было бы утопить щенка, Клеретт. Из него не вырастет ни хорошей собаки, ни нормального волка. Будет наполовину диким и без страха перед людьми. И то при условии, что твоя матушка разрешит взять его в дом. Если ей дать волю, утопит его, как котенка!

Девушка поспешила спрятать свою находку под накидку.