Волчья мельница

— Я возвращаю его вам, мадам. Это слишком дорогое украшение и, увы, утратило свое символическое значение на моем пальце.

Аделаида этот жест оценила. Схватила кольцо, осмотрела со всех сторон. Из-под ее морщинистых век закапали слезы.

— Господи, какое несчастье! — пробормотала она. — Кто мог подумать, что нам придется хоронить Фредерика, который в три раза моложе меня! Как жестока судьба!

По возвращении с кладбища к скорбящим с соболезнованиями явились чиновники из Пюимуайена и члены их семей, и после их ухода все трое почувствовали себя совершенно измотанными. Пернелль подала чай и сухое печенье с миндалем. Тишину в доме нарушал разве что хрустальный перезвон стенных часов. Трудно было избавиться от ощущения, что хозяин поместья, в своих привычных сапогах и охотничьей шляпе, вот-вот войдет в гостиную… Все здесь напоминало о Фредерике. Клер подумалось, что жене Бертрана зимними ночами придется столкнуться с призраками прошлого. Тут же она вспомнила фразу, случайно услышанную ею сегодня в церкви: «Кто следующий? Эти Жиро долго не живут!»

Запечатлелось в ее памяти и суровое лицо матери Катрин Жанны, устроившейся на скамье, что была всего ближе к гробу Фредерика. Женщина не скрывала своего удовлетворения. Дьявол из Понриана, которого она столько проклинала, мертв! Ни за что на свете она бы не пропустила эти похороны!

Бертран с тревогой покосился на Соважона, растянувшегося во всю свою длину на ковре.

— Клер, я собираюсь спуститься и поговорить с Ферменом. Хочу убедиться, что он в состоянии должным образом управлять усадьбой. Один я не справлюсь, мне понадобится его помощь. Я выведу пса, во дворе ему будет привольнее…

— Не нужно, — мягко возразила Клер. — Я хочу, чтобы он был рядом со мной.

Деверь не стал настаивать. Пернелль, с которой он столкнулся в коридоре, явно подслушивала.

— Не тревожьтесь, мсье! — зашептала она Бертрану. — Когда она уедет, мы с племянницей устроим генеральную уборку. Вашей супруге не на что будет жаловаться: поместье засверкает, как новая монетка! Уж как я рада, что вы приедете сюда жить!

«Она» было произнесено с таким презрением! Бертран поблагодарил ее, удивляясь про себя. Он-то думал, что невестка сумела расположить к себе Пернелль…

Оставшись с Аделаидой де Риан наедине, Клер быстро проговорила:

— Мадам, прошу, расскажите Бертрану правду о Дениз! Так ему будет проще понять душевные терзания Фредерика, я уверена. Это ведь и его сестра!

Глаза старухи зло сверкнули. Она ткнула в сторону невестки указательным пальцем, затянутым в черный шелк перчатки.

— Только через мой труп! Я не допущу, чтобы честь семьи была запятнана упоминанием об этой трагедии. Я оберегала Марианну от бесчестья, пряча у себя девочку! Подумайте сами: если Эдуар Жиро порывался убить ее во младенчестве, это значит, у него были доказательства, что это не его дитя. В отцовстве Фредерика и Бертрана он не сомневался. Дениз — плод адюльтера. Никто не должен ничего узнать! Никогда! И вы молчите. Я готова вам за это заплатить!

Молодая женщина порывисто встала, взяла маленького брата за руку, Соважона — за ошейник. Аделаида холодно наблюдала за ней.

— Мадам, два года я относилась к вам, как если бы мы были одной семьей. С вашей стороны было только неодобрение. Что ж, через час я уеду из Понриана! Только что вы оскорбили меня! Ваши постыдные секреты останутся при вас, как и все остальное!

Клер поднялась к себе. В чемодан она сложила свою повседневную одежду, не забыв и наряд амазонки, подаренный Фредериком. Пакуя вещи, она впервые задумалась, а не был ли отцом Дениз Базиль? Однако она была слишком рассержена, чтобы эта идея укрепилась в ее сознании. Управившись с чемоданом, Клер собрала вещи Матье. Мадам Одиль заинтригованно наблюдала за ней.

— Соберите в соломенный сундучок его любимые игрушки! — распорядилась Клер. — Да поторопитесь! Я уезжаю. Убираюсь вон, как сказала бы моя мать! У меня умер муж, для меня это большое горе, но разве это кого-нибудь трогает?

Клер говорила громко, щеки ее раскраснелись от плохо сдерживаемого гнева. Нервы ее были расшатаны чередой трагедий, и ей невыносимо было думать, что еще одну ночь придется провести в Понриане и, боже упаси, еще раз там проснуться.

— Я еду домой! — выкрикнула она.

Матье испугался, заплакал. Соважон, радуясь, что его наконец пустили в дом, лизнул мальчика в нос. Слезы у Матье тут же высохли, сменившись смехом. Мадам Одиль сказала неодобрительно:

— Этот пес не внушает мне доверия! Зачем он в детской?

— Мой волк отводит от меня несчастья! — отвечала Клер. — Вы не ослышались: это именно волк!

Она решила: хватит с нее издевательств! Войдя в этот дом хозяйкой, она ни разу не повысила голос на прислугу. Распоряжения всегда отдавались любезным тоном и тихо, с приятной улыбкой. Пернелль и мадам Одиль ее отношением злоупотребляли.

— Господи, волк! — пробормотала нянька, которая даже мышей боялась. — Вы, конечно, шутите, мадам!

Клер надела теплый полушубок, на голову — шляпку-ток, гармонирующую с прической из гладко зачесанных, собранных в низкий шиньон волос.

Затем одела Матье.

— Идем, мой хороший!