Волчья мельница

Базиль оделся, налил себе вина. Нужно познакомиться с этим парнем, Жаном Дюмоном, поговорить с ним!

«Если сейчас ему не помочь, он плохо кончит! Думаю, ни читать, ни писать он не умеет, что бы он там Клер ни плел. А моя девочка — умница! И сердце у нее золотое!»

Базиль внезапно осознал, что любит Клер, как родную. И от этого еще больше разозлился на Колена Руа.

«Бумажных дел мастер злоупотребляет ее любовью! Уговорами он может добиться своего, заставит ее выйти за Фредерика Жиро! Только этому не бывать, уж я постараюсь! Первым делом надо разыскать Жана. Жандармы ко мне дважды не сунутся, тут он будет в безопасности. Клер сказала, что он в Пещере фей. До нее рукой подать…»

Базиль выглянул в окно. Ночь выдалась лунная, поэтому зажигать фонарь он не стал, но с собой прихватил. А еще — трубку, немного табака и бумаги.

«Таким, как он, беглецам курево зачастую в удовольствие. Это успокаивает!»

Базиль вдруг ощутил воодушевление тех месяцев, когда сражался за справедливость и равенство.

Битва, которая предстояла ему этим вечером, тоже была из таких. Если Клер влюбилась в парня, он, Базиль, просто обязан им помочь. Хотя приходилось признать, что это также и возможность отомстить обоим Жиро, отцу и сыну.

«Фредерик не обидит мою девочку! Я этого не допущу!»

Следуя по дороге вдоль скал, он много раз мысленно сказал это себе. Ночь была теплая, полная давно забытых ароматов.

«Как хорошо пахнет медом и сеном!»

На Базиля Дрюжона нахлынула грусть. В юные годы ему было некогда любить. Любовницы были — плоть требовательна! — а потом он обрел родственную душу, свою идеальную «половинку», но, увы, слишком поздно. Судорожно сжимая трость, он прошептал:

— Бедная моя Марианна!

Возле каменной осыпи он остановился. Тень от высокой скалы, возвышавшейся прямо перед ним, была такой густой — ничего не рассмотреть. И все же Базиль различил «занавесь» из плюща и черный силуэт самшитового куста, чей особенный, свежий аромат так гармонировал с этим «каменным царством». За самшитом скрывался вход в Пещеру фей.

«На месте этого парня я бы держал ухо востро! — подумал Базиль. — Наверняка он слышал, как я подошел. А может, и видел! Не хватало, чтобы он сбежал у меня из-под носа!»

Стараясь производить поменьше шума, Базиль стал взбираться по склону.

— Жан! Не бойся, я — друг Клер! — произнес он вполголоса.

Наконец он оказался на крошечной террасе, прямо перед кустом. Ни звука, ни один листок не шевельнется… Над шляпой незваного гостя порхнула летучая мышь.

— Жан! Я пришел позвать тебя к себе! Жандармы у меня уже были и больше не придут. Ты там? Я — на твоей стороне, парень! Не бойся!

Базиль сокрушенно покачал головой. Наверное, Жан Дюмон уже далеко…

«Раз уж я тут, — сказал он себе, — надо убедиться, что мальчишка точно сбежал».

Он зажег фонарь, раздвинул ветки самшита и вошел. И тут же наткнулся на лежащего на земле Жана.

— Проклятье! — выругался Базиль.

Ответом ему стал стон. Юный беглец почувствовал его присутствие и попытался подняться, но снова упал.

— Что с тобой случилось? — спросил Базиль. — Ты голоден? Я — друг, и бояться меня нечего. Я желаю тебе только добра!

Бывший школьный учитель опустился на колени. В желтом свете фонаря ему показалось, что у парня сильная испарина и затуманенный взгляд. Он быстро его осмотрел и обнаружил багровую рану на левом запястье, всю в запекшейся крови.

— Я сомлел, мсье!

— Раскурочил себе руку! Хотел избавиться от татуировки? Там цифры?

Жан перекатился на бок. Если б только хватило сил убежать! Этот странный тип слишком много знает!

— Проваливайте! — пробормотал он. — Мне никто не нужен! Не было татуировки, я ножом порезался. Что в этом такого?

Базиль в ответ только рассмеялся.

— И Клер тебе не нужна? Если бы она принесла тебе вина или свежего хлеба, ты бы не отправил ее ко всем чертям, как меня! Сядь-ка, и станет легче. Как говорил мой дед, лежа мы подставляем горло смерти… Я — Базиль, и это в моем доме ты устроил форменный бардак.

— Школьный учитель? — удивился Жан.

— Он самый! Идти сам сможешь? Поживешь у меня, Дюмон, пока полиция про тебя забудет. Ну, и пока отрастут волосы.

Юный беглец нашел в себе силы привстать. И уставился на Базиля своими синими глазищами:

— Почему вы мне помогаете?

— В память об одном человеке и ради Клер! Мне не нравится, что она бегает по полям ночью. Как бы чего не случилось… Ну что, поверишь мне или останешься гнить в своей пещере?

Жан поднялся на ноги. Он дрожал от лихорадочного волнения и жажды.

— Сейчас дам тебе попить, — сказал Базиль. — Это пойдет на пользу.

Из внутреннего кармана он достал металлическую фляжку.

— Сливовая водка! Крепкая! Хорошо бы сразу обработать ею рану. Чтобы не загноилась.

И он указал на сочащийся кровью порез. Жан отодвинулся.

— Не сейчас. Боли я не боюсь, но не хватало опять сомлеть, как девчонка!

Парень схватил фляжку, сделал большой глоток. Водка оказалась крепкой, и он закашлялся, сплюнул. Базиль смолчал. Чтобы расположить к себе Жана, он старался говорить в том же тоне и такими же простыми словами. Часто это наилучший способ установить доверительные отношения.