Волчья печать (СИ)

— Однажды тебе придется занять мест княгини нашего рода. А для этого многое нужно вспомнить, Лиаль… — ведунья знала много, но так и не сумела разгадать мою тайну. Для нее, как и для всех остальных, я по-прежнему оставалась сестрой Ильис и наследницей рода Лэн. Дениза вернула мне амулет, пристально следя за выражением моего лица. В такие мгновенья я даже завидовала ее способности читать мысли. Или все дело в опыте, которого у меня пока ничтожно мало? — И многое забыть… — она повернулась туда, где под сенью раскидистых вековых деревьев царил свой собственный, неповторимый мир.

— Ты ведь знаешь про палоний? — спросила словно невзначай, напоминая о крошечных белых цветах, разбросанных по лесу, будто крохотные жемчужины. Да, я знала их название, но только сейчас услышала о таинственной силе. — Он расцветает за два часа до рассвета, а когда на прозрачных лепестках выпадает роса, цветок достигает пределов своего могущества. Если слизнуть эти капли, пропитанные его нектаром, наступает забвение. То, что мучает сердце или разум, не позволяя вздохнуть свободно, уйдет в небытие. Навсегда. И потом уже ничто во вселенной не воскресит это вновь.

В прищуре темных, внимательных глаз мне почудилась усмешка. Дениза знала все, что случилось, несмотря на то, что я ни рассказывала ей ни слова. Она и теперь поспешила оставить меня одну, предоставляя право самой решить судьбу своих горьких воспоминаний.

Я смахнула слезы, затуманившие глаза, и тронула амулет, пробуждая затаенную в нем силу. Рука дрогнула всего лишь на миг, когда рядом зашевелился воздух. Но когда амулет растворился в призрачном коридоре, невольно вскрикнула, ощущая боль, тисками сдавившую сердце.

Все пройдет… Дениза права: многое нужно забыть. Слишком многое. И делать это я начну прямо сейчас.

Глава 20

Я так давно не находилась дома, что почти разучилась быть той, кем появилась на этот свет. Удивительно, что о своем настоящем доме я даже не скучала. Ни о маленькой квартирке, ни об однообразной работе в библиотеке. Ни о редких знакомых. Там не было близких людей, способных опечалиться из-за моего отсутствия, не было любимого. Хотя теперь его не было и здесь. Но все равно незнакомый, тихий, пустынный мир стал и прибежищем, и школой, в которой я так нуждалась.

Меня никто не беспокоил, даже сестра, хоть и не скрывала, что будет скучать, отложила визит на неизвестный срок, словно почувствовав, что я не готова общаться с ней.

Я должна была что-то понять. Чему-то научиться. Выяснить, для чего оказалась в этом мире. И им самим, и поведением всех существ в нем правили непреложные законы, и лишь их знание позволяло противостать опасностям. Ведение сильных и слабых сторон другого, чтение следов вечности, понимание привычек окружающего бытия и невидимая сила природы, готовая открыть свои пределы для желающего услышать.

Я училась, постигая основы существования той реальности, в которой оказалась. День за днем, бесконечными часами впитывала в себя секреты, вкладываемые в мой разум самой жизнью и мудрыми устами старой Денизы.

И у меня это, кажется, получалось…

Вот только ночью все повторялось… Один и тот же сон, жестокий и сладкий. За него хотелось зацепиться, удерживая любой ценой, но от наступающего утра не спасала даже отчаянная попытка не открывать глаз и не допустить лишнего движения.

Тело трепетало, словно пригрезившиеся ласки имели место на самом деле. Дерзкие и упоительно нежные. Кожа словно впитала прикосновения, а губам было больно от приснившихся поцелуев. А еще я помнила его запах, так отчетливо, будто Рейтон и впрямь находился рядом и шепотом щекотал виски.

Потом возвращалась боль. Она, как осьминог, раскидывала свои щупальца по телу, не позволяя расслабиться. Терзала, будто в наказание за неведомые ошибки. Я снова закрывала глаза, но уснуть больше не выходило: воспоминания подступали так отчетливо, словно я вновь оказывалась в замке мужа. И в его объятьях. Ждала, что он очутится где-то рядом, и знала, что прогоню прочь, если посмеет приблизиться. Слуге были даны четкие распоряжения не пропускать никого из посторонних на территорию имения.

Я ни с кем не желала говорить о прошлом, но Денизе были не нужны слова. Однажды ночью, вороша тлеющие в камине угли, она проговорила, поднимая на меня глаза:

— Все в мире имеет свою цену, а право забыть дается не каждому.

— Вот как… — я смотрела на старую женщину почти с обидой. — Значит, у меня этого права нет?

— Я так не сказала… — глаза Денизы сощурились, читая то, что я скрывала глубоко внутри. — А ты сама хочешь забыть, Лиаль?

Уснувшая было в теле боль опять встрепенулась, отплетая меня своими корявыми лапами. Хотела ли я? И если этого не сделать, как жить дальше?

Она ушла, оставив дверь приоткрытой, будто зная, что совсем скоро я шагну в пропахший ночными ароматами лес. Словно подталкивая меня туда.

На крыше поскрипывал флигель в форме неведомой птицы, пронзая ночное небо. Вокруг него выл и гудел в своей стихийной злобе ветер, но повлиять на его прямоту был не в состоянии.