Волчья погибель

– Подобные традиции были объявлены нашим отцом вне закона на каждом мире, – горячо заявил Дорн.

– Мы увидели, куда привело нас Его молчание о варпе, – усмехнулся Русс.

Сангвиний молча кивнул в знак согласия.

– Леман прав, – сказал Хан. – Наши провидцы черпают силы не прямо из варпа. Их дары опосредованы. Мы знаем пределы.

– Пределы силы? – спросил Дорн. – У силы нет пределов. Каждая частица силы порождает больше голода. Его нельзя утолить. Душа человека должна быть крепостью.

– Не пределы силы, Рогал, – пояснил Джагатай. – Я говорю о пределах человеческой мудрости. Ты ищешь просвещения не в том месте. Мудрость – тот предел, который должен соблюдаться.

– Так теперь смирение сможет укротить силы варпа, – сказал Дорн. – Это нелепо.

– Смирение – один из путей, – ответил Джагатай. – Наш отец – псайкер, как и Сангвиний, и Малкадор.

– Чем больше враги имеют дело с варпом, тем больше они страшатся его, – сказал Русс. – Мы должны воспользоваться этим, – он поднял руки, – осторожно, чтобы выиграть эту войну.

– Я по-прежнему считаю тебя лицемером. Как ты можешь поддерживать это, Джагатай? Он был против тебя на Никее.

– Это было тогда, сейчас другая ситуация. Зацикливаясь на прошлом, ничего не решить, – сказал Хан. – Мы должны сохранять единство.

Дорн покачал головой.

– Каковы бы не были твои цели на Фенрисе, они не важны в сравнении с обороной Терры. Меня беспокоит, что тебя не будет здесь, где ты нужен отцу.

– Если отцу решать, где я должен быть, а где – нет, почему Он не здесь? – Русс огляделся, словно Императора Человечества мог прятаться за шторами. – Что Он делает в Темнице?

Дорн опустил голову.

– Я не знаю.

– Думаю, ты, вероятно, можешь знать, – сказал Русс. – Именно ты. Как и ты, Малкадор, не так ли?

Регент промолчал.

– Вы не скажете нам. А знаете что, – продолжил Волчий Король, – если наш отец лично явится и прикажет мне остаться, и скажет, что принятое мной решение закончится бедой, тогда я останусь.

Русс встал, раскинул руки и закричал в потолок.

– Ты слышишь, отец? Слышишь меня? Я молю о наставлении!

Он театрально наклонил голову в бок, затем опустил руки.

– Ничего, – прошептал Русс. – Он ничего не говорит. Значит, я пойду. Простите, мои братья, мне надо подготовиться. Желаю вам удачи с вашим Великим Сбором на Бета-Гармон.

Русс взял свое копье и вышел из зала.

– Леман! – закричал Дорн. Его лицо покраснело. – Леман, вернись!

Он бросился вперед, в спешке разбросав инфопланшеты, бокалы и закуски.

Сангвиний схватил его за руку. Амулеты на его крыльях зазвенели из-за шевельнувшихся перьев.

– Оставь его. Есть много способов послужить нашему владыке в этой войне, – сказал Сангвиний.

Малкадор встал, вздохнув от хруста в суставах.

– Послушай Сангвиния, Дорн. Позволь Руссу идти своим путем, – сказал регент. Он посмотрел в спину выходящему Русс. – Они у вас разные.

                             Воссоединение братьев-примархов с возвращением на Терру Сангвиния.

5 Трисолиан

По пути Коулу попадались окна, из которых открывался вид на огромный молочный шар Трисолиана А-2. Кто-то когда-то очень давно нанес его на звездные карты под именем Этриан. Никто не знал точной причины, но если это имя означало холодный, маленький и непримечательный, то Коул бы не удивился.

Трисолиан был системой с тремя звездами. В центре находилась главная – Трисолиан А, большая сине-белая звезда среднего возраста, чья суммарная солнечная радиация в миллион раз превосходила показатели Сола. Две другие звезды были парой находящихся в приливном захвате красных карликов, расстояние которых до Трисолиана А в тысячу раз превышало дистанцию между Нептуном и Солом.

Хотя такое расстояние было немыслимым для обычного человеческого разума, в космических масштабах звезды находились угрожающе близко друг к другу. Четыре планеты системы двигались по безумно неустойчивым орбитам и терзались конфликтующими солнечными ветрами. Этот тип звездной системы был распространенным в галактике, но в нем редко встречались обитаемые миры, или вообще планеты. Миры вокруг таких звезд выбрасывало в космос в ходе их формирования или же разрывало на куски до рождения. Те же, что выживали, под воздействием радиации неминуемо становились безжизненными.

Трисолиан был неподходящим местом для людей, но условия, сделавшие его опасным для человеческой жизни, также сделали его полезным для человечества. Необычная комбинация гравитационного потока и агрессивных солнечных ветров превратили четыре планеты в космические кузни. Их атмосферы были богаты экзотическими тяжелыми элементами и драгоценными изотопами.

Задача Гепталигона заключалось в координации сбора этих веществ.